Имя потерпевшего - никто - Александра Маринина

– Владик, ты с какого года в органах служил?

– С семьдесят пятого.

– Значит, ты тоже эту историю не застал. Был когда-то вЛенинграде такой крупный валютчик и икорно-рыбный король Сергей Бахметьев. Еговзяли в семьдесят третьем, судили и год спустя расстреляли. У Бахметьеваостались жена и крошечный двухгодовалый сын. Жена довольно скоро, практическисразу после расстрела мужа, снова вышла замуж, сменила фамилию себе и сыну,уехала к новому мужу в Москву и двадцать лет с небольшим жила припеваючи. Ивдруг ни с того ни с сего месяц назад ее и мужа находят в собственной квартиреубитыми.

– И что ты видишь в этом интересного? – недоумевающехмыкнул Стасов. – Убийство как убийство. Или ты не все мне рассказала?

– Про убийство – почти все. Там мало деталей. СупругиШкарбуль жили спокойной жизнью вместе с сыном Елены Шкарбуль от первого брака.Сын уже взрослый, он семьдесят второго года рождения, стало быть, сейчас емудвадцать четыре. Во время убийства дома не находился, отмечал вдвоем со своейдевушкой какую-то интимную дату, не то годовщину знакомства, не то годовщинупервого свидания, что-то в этом духе. Вернулся домой на другой день утром изастал «радостную» картину: два трупа в лужах крови. При этом соседи в одинголос утверждают, что видели какого-то молодого человека с напряженным и дажеиспуганным лицом, который входил в подъезд, поднимался на этаж, где живутШкарбули, и через очень непродолжительное время спускался вниз и выходил изподъезда. И походка у него была несколько неровная. Теперь потерпевшие. СамаЕлена – дамочка довольно молодая, ей всего сорок пять, в последние восемь летнигде не работала, изображала из себя приветливую домохозяйку, до этого быласекретарем, печатала на машинке в госучреждении. Она, видишь ли, в свое времявышла замуж за миллионера Бахметьева, будучи совсем юной, лет девятнадцати,посему и образование не получала. Зачем ей образование, когда у мужа столькоденег? Потом ребенок, тут уж не до учебы. Короче, тихая спокойная женщина, ни вчем предосудительном не замечена. Ее муж, Юрий Шкарбуль, тоже к бизнесуотношения не имел, он врач-стоматолог. Конечно, частная практика имела местодаже тогда, когда это было запрещено, но до прокуратуры дело никогда недоходило. Доктор Шкарбуль умел зарабатывать умеренно и никогда не наглел.Однако жили супруги все двадцать лет отнюдь не бедно. Не шиковали до такойстепени, чтобы это бросалось в глаза окружающим и вызывало злобу инепреодолимое желание шепнуть в ментовку, но и не отказывали себе ни в чем. Вразумных, естественно, пределах.

– Угу, – подхватил Стасов. – И ты хочешь спросить меня,на какие деньги они так хорошо жили два десятка лет?

– Нет, Владик, спросить не хочу, я хочу услышать твойответ и сравнить с тем ответом, который появился у меня в голове.

– Опять экспериментируешь? Я не понял, ты кого надурость проверяешь, меня или себя?

– Себя, конечно. Ты умный и ушлый, это всем известно.

– Ладно, не подлизывайся. Я думаю, жили они на денежкирасстрелянного муженька Бахметьева. Видно, во время следствия изъяли тольконебольшую часть, а остальное где-то осело и досталось вдове.

– Вот и я так думаю. Выходит, я не глупее тебя, Владик,и меня это искренне радует. Ты понимаешь теперь, почему мне интереснозаниматься убийством супругов Шкарбуль? Они бизнесом никогда не занимались,стало быть, их убийство – это не разборка на почве отношений, возникших сегодняили хотя бы вчера. Ревность я уже проверила, она там близко не лежала. Наудивление прочный брак. И, кстати, внешне пара очень красивая, что Елена, чтоее муж. И остались у меня всего две версии: ограбление и платежи по старымсчетам.

– Какая же тебе кажется интереснее?

– Ой, Владик, они друг друга стоят, эти версии. Мы-то стобой понимаем, что те деньги, которые припрятал и спас от конфискации СергейБахметьев, наверняка принадлежали не лично ему. Или не целиком. Ты лучше менядолжен эту мафиозную кухню представлять. Там всегда есть какие-то сложныевзаиморасчеты, общие котлы и прочее. Короче, по-видимому, на те деньги иценности, которые с чистой совестью взяла себе Елена Бахметьева-Шкарбуль,нашлись и другие претенденты, которые с точно такой же чистой совестьюполагают, что имеют на них право. Другой вопрос, почему они так долго ждали,чтобы заявить о своих правах.

– Ну, это-то понятно, – отозвался Стасов. – В то время,я имею в виду в течение нескольких лет после расстрела Бахметьева, шевелитьсябыло нельзя. Взяли, по-видимому, только нескольких человек из огромнойгруппировки, а остальные затихли, чтобы не привлекать к себе внимания. Буря надголовой пронеслась – и слава богу, что не задело, только шляпу сорвало ветром.Тем более что и вдова Бахметьева могла ведь не сразу начать тратить эти деньги,она, если была дамой разумной, тоже решила выждать какое-то время. А то милициясразу увидит: жена расстрелянного валютчика швыряет купюры направо и налево –значит, не все изъяли, осталось еще. Потом время прошло, вдовушка оклемалась,осмелела, ручонку к деньгам потянула, но сперва робко, аккуратненько, так чтопретендентам ничего такого в глаза не бросилось. А потом-то их и посадитьмогли, верно? Так что момент вожделенной дележки естественным образомотодвигался.

– Согласна, – кивнула Настя. – Правда, все, когопосадили в конце семидесятых – начале восьмидесятых, давно уже на свободе. Такпочему сейчас, а не раньше, сразу после освобождения? Я думаю, тут есть однопривходящее обстоятельство. Понимаешь, Владик, есть чувства-долгожители, а есть– однодневки. Когда у тебя отбирают кусок, честно или якобы честно тобоюзаслуженный, тебе обидно до слез и хочется его вернуть. Немедленно. Во что быто ни стало. Но через год тебе уже не хочется за него драться, а через пять летты о нем вообще забываешь. За пять лет ты заработал и получил множество другихкусков и не станешь выедать сам себе печень из-за одного какого-то куска,который тебе недодали когда-то давно. Верно ведь?

– Ну, в общем, похоже на правду.

– Но если ты новых кусков не заработал и оказался вситуации, когда деньги нужны позарез, когда они жизненно необходимы, вот тут тыпро этот недоданный кусок будешь вспоминать двадцать пять часов в сутки. Еслибы у меня были эти деньги… Если бы меня тогда не обманули… Если бы мне тогдазаплатили… Я бы не оказался в таком дерьме, как сейчас… Ну и так далее. И взависимости от конкретной ситуации и характера конкретного человека мы быполучили труп или трупы тех, кого он считает виноватым в несправедливойдележке. Если у этих виноватых есть что взять, то путем убийства исопутствующего ему ограбления преступник решает свои финансовые проблемы. Еслибрать у них нечего, то убийца по крайней мере потешит свою ненависть и злобу,убивая тех, кого он считает виноватыми во всех случившихся с ним несчастьях.Конечно, если соседи по дому видели именно убийцу, а не случайно забредшего вдом нервного молодого человека, можно говорить о найме неопытного киллера,поскольку люди, лично причастные к богатствам Бахметьева, молодыми быть никакне могут. Мне было бы страшно любопытно покопаться в биографиях всех тех, ктотем или иным боком был причастен к делу Бахметьева, проследить их биографии ипосмотреть, не оказался ли кто из них в данный момент в сложной ситуации. А ещелучше – найти таких, которые еще полтора месяца назад были в трудном финансовомположении, а сегодня у них все благополучно. Но разве мне дадут заниматься археологией?И мечтать нечего.