Венеция – это рыба. Новый путеводитель - Тициано Скарпа

на любой другой лодке сумел бы только комично ходить по кругу. То ли дело гондола. Из-за смещенного центра тяжести она идет передним и задним ходом, причаливает и отчаливает бортом, замедляет ход, стопорится, идет по диагонали, поворачивает под прямым углом, сохраняет равновесие, гасит удар волны. Весло зачерпывает воду, пришлепывает, прихлопывает, выглубляет, режет, месит, вертит, переливает как половник, взламывает как фомка. Весло входит в воду наискось, вылетает назад почти горизонтально, едва не касаясь воды. Когда нужно, оно погружается вертикально, на крохотулечном свободном участке в несколько квадратных сантиметров. Если поиграть запястьем, оно порывисто вращается как отвертка и толкает эту черную деревянную двенадцатиметровую зверюгу, которая изящно выбирается из невообразимых лодочных заторов.

Умберто Боччони ничего не придумывал, его «Уникальные формы непрерывности в пространстве»[47] – скульптура, запечатлевшая тело в движении, кажется сборной конструкцией из уключин. Человек идет, распространяя вокруг себя мускулистые сгустки, и оставляет их позади. Он воплощает собой движение, тело, разросшееся как при наложении кадров прогулки. Подогнанные один к другому шаги, послесвечение на сетчатке. Скульптура Боччони наводит тебя на мысль, что уключина – это тоже подвижная недвижность, движение, представленное с точки зрения неподвижности. Подобным образом надо испытывать каждую скульптуру: ставить ее на корму гондолы вместо уключины и проверять на скульптуре упор весла, выявляя новый курс, по которому пойдет искусство.

Гребля затруднена еще и тем, что весло не закреплено на гребной вилке: оно просто упирается в пустотелый полукруг уключины. Поэтому неопытный гребец рискует лишиться опоры, в результате чего весло выскочит из своей выемки, он потеряет равновесие и завалится вперед по ходу движения. Бледный вид гребцу обеспечен.

Гондольеры – почти сплошь мужчины. Только в 2010 году, после неоднократных отчислений, обвинений в сексизме и препирательств, комиссия, проводящая публичные конкурсы в Ассоциации гондолы, приняла первую женщину-гондольера Джорджию Босколо. Это стало эпохальным событием для города, и не только; о нем говорили СМИ всего мира.

На здании мэрии Венеции Ка-Франкетти установлена мемориальная доска с надписью: «Здесь в 1646 году родилась Елена Лукреция Корнаро-Пископия, первая в мире женщина, окончившая университет 25 июня 1678 года». Здание находится недалеко от причала гондол, где Джорджия Босколо работала в первые годы своего гондольерства.

Почему женщина-гондольер так впечатляет? Какой скачок в сознании предполагает ее фигура? Какие табу она нарушает? Гондольер – один из традиционных символов мужского обаяния: возможно, именно это обстоятельство нельзя подвергать сомнению?

Ответ можно найти в тексте одной из самых известных венецианских песен, посвященных гондоле. Перевожу ее с диалекта: «Я гондольер, моя гондола тебя баюкает у мола; скрипит в уключине весло, звон поцелуев загребло… Не думайте особо обо мне, толкаю я гондолу в тишине…» Гондольер – не соблазнитель, а эротический сообщник, потворщик, придающий паре больше раскованности. Эта песенка показывает, что власть принадлежит не столько тем, кто наслаждается сам, сколько тем, кто позволяет насладиться другим. На долгом историческом пути, который в конце концов приведет к действительному разделению власти между полами, введение в профессию Джорджии Босколо представляет собой символический этап: женщины тоже могут править всеобщим наслаждением, руководить им, не обязательно при этом олицетворяя его или насильно подвергаясь ему.

Сходи посмотреть, как гондолы выходят со своей главной швартовки в акватории Орсеоло рядом с площадью Сан-Марко. Они проскальзывают десятками с точностью до миллиметра, не задевая друг друга. Гондольеры работают веслом, переговариваются, перекликаются, не обращая ни малейшего внимания на низкий мост, о который вот-вот расшибут себе нос. В самый последний момент они, почти не глядя, наклоняют голову, легонько касаются нижней части арки и причесываются о кирпичный свод.

Во время гребли гондольеры выставляют вперед одну ногу и отводят назад вторую, которая опирается на маленькую приподнятую подставку, клинышек. Упор делается на пятку, затем на ступню и пальцы. Работает все тело. Гондольер подался вперед и толкает лодку. Понаблюдай за формой тел гондольеров в состоянии покоя. Они смутно напоминают осанку питекантропов. Руки чуть свешены, округлые плечи, затылок, лопатки, большие ключицы. С левого запястья по правое они опоясаны сплошными У-образными мускулами.

Ты наверняка видела прямую трансляцию Исторической регаты по телевидению в начале сентября. В городе круглый год проводится множество регат: от Крещения (регата бефан, когда участники наряжаются в колпак, платок и юбку) до Рождества. Я принимал участие в одной из первых регат «Вогалонга» – это внесоревновательная регата, в которой могут участвовать все типы гребных лодок и даже водные велосипеды. Ее затеяли в середине 1970-х годов, чтобы оживить городские традиции, а также в знак протеста против моторных лодок: те поднимали высокую волну, которая постоянно била о берега, дома и палаццо, что рано или поздно привело бы к разрушению города. Мне было пятнадцать лет, и я был членом Королевского гребного общества «Бучинторо». Во время своей единственной регаты «Вогалонга» я греб не по-венециански, а по-английски, на четырехместном яле, вместе с одноклассниками. Мы были самыми младшими и слабыми в этом гребном клубе, поэтому нашу лодку спустили на воду позже всех. На старт мы вышли в последний момент и оказались в самом хвосте, не успев выстроиться в ряд с другими ялами. Гребцы английского стиля гребут быстрее и стартуют перед традиционными лодками, иначе те тормозили бы их, создавая ненужные задержки. Наши весла входили в волны акватории Сан-Марко по горизонтали; мы попали в хаотичную западню из гондолин, маскарет, пупарин, сандол, словно длинноногий паук в кишащий муравейник. «Вогалонга» – самая оживленная регата в году. Для участия в ней регистрируется около семи тысяч гребцов и двух тысяч лодок. Уже тогда, на самых первых регатах, их было больше тысячи.

Ближе к концу дистанции мы прошли по каналу Каннареджо между двумя фондамента переполненных людьми. Какое счастье было углядеть среди тысяч маленьких голов лицо девушки, которая заставляла колотиться мое сердце. Она заметила нас в сумятице лодок, свесилась с ривы и захлопала нам с таким восторгом, какого я никогда не видел на ее лице. Я был неизъяснимо горд, что показал себя в деле. Но всех моих сердечных спазмов, молочной кислоты и мозолей на руках было недостаточно, чтобы заставить ее влюбиться в меня.

Я не ахти как поднаторел в традиционной венецианской гребле. Я греб несколько раз, и всегда на носу. Это место для грубой физической силы, которая не может определять направление. Я бы не смог управлять лодкой, если бы греб на корме, месте для загребного. В молодости я как-то раз довез друзей до Лидо и обратно. На следующий день у меня от напряжения подскочила температура под сорок.

Ощущение от гребли мало