Муки Галилея - Кэйго Хигасино

— Ну да. Ишемический инсульт. Видимо, сказалось моё чрезмерное пристрастие к выпивке в молодости. Да и курение здоровья не прибавило. Надо было брать пример с тебя! — Томонага сдержанно улыбнулся сидевшему рядом Юкаве.

— Полагаю, вам довольно тяжело ходить? — продолжила расспросы Каору.

— Встать, опираясь на трость, я ещё могу. А вот ходить… Разве что пару-тройку шагов.

— А руки?

— Паралич в левой пока прошёл не до конца. Но за счёт реабилитационных процедур я довольно хорошо её разработал. — Томонага пошевелил пальцами.

— Вы бываете где-нибудь?

— К сожалению, крайне редко. За последний год ни разу не выбирался из дома. Но то, что я сижу в четырёх стенах, меня не особо беспокоит. Я переживаю за Намиэ. Из-за меня она не может спокойно куда-нибудь съездить. Хотя я ей говорил: поезжай, развейся, ничего со мной не случится.

— Значит, госпожа Намиэ неотлучно находится здесь?

— До того, как я заболел, она работала в издательстве. Однако из-за меня ей пришлось уволиться. И я не могу себе этого простить.

— Я же просила, не говори так! — нахмурилась Намиэ, а затем повернулась к Каору. — Я не осталась совсем без работы — выполняю переводы на заказ. И дома у меня это получается лучше, чем в офисе.

Казалось, она пытается убедить слушателей, что вполне довольна своей нынешней жизнью.

— Может, хватит? — тихо спросил Кусанаги у Каору.

— Простите, ещё один вопрос. — Она подняла указательный палец. — Мать госпожи Намиэ скончалась десять лет назад. Вы не рассматривали возможность удочерить госпожу Намиэ?

— Рассматривал. Но сделать этого не мог.

— Почему?

— По-моему, ответ очевиден. Для удочерения требуется согласие моей законной супруги. А она бы его никогда не дала.

— Но ведь и её уже нет в живых…

— Уцуми, — неожиданно вмешался в разговор Юкава. — Личные обстоятельства складываются по-разному. Предлагаю воздержаться от излишне назойливых вопросов, пока ответы не понадобятся для расследования.

— О… Прошу прощения. — Каору втянула голову в плечи и поклонилась.

Томонага и Намиэ смущённо молчали.

Покинув особняк Томонаги, следователи отправились домой на «Паджеро» Каору: она за рулём, Кусанаги пассажиром. Юкава сказал, что ещё ненадолго задержится у своего учителя. Кажется, у него был зарезервирован номер в бизнес-отеле неподалёку.

Кусанаги доложил Мамии о продвижении дел по мобильному телефону. Повесив трубку, он шумно выдохнул:

— Завтра с утра отметимся в главке, после чего поедем на совещание в здешнюю полицию. Обсудим результаты вскрытия, а затем наметим план дальнейших действий. Осмотр места преступления проведём вместе е пожарными.

— Сперва следовало бы проверить связи погибшего.

— Пожалуй. Судя по словам отца, у того немало скелетов в шкафу. Ими стоит заняться.

— А что вы думаете по поводу отказа?

— Отказа от чего?

— От того, чтобы удочерить госпожу Намиэ. Может, это всё и ерунда, но ведь нечасто услышишь, чтобы Юкава-сэнсэй так резко кого-то отчитывал.

— А, ты об этом. По-моему, всё более-менее очевидно.

— Не поясните?

— Сама посуди. Что бы там ни было, Томонага и Намиэ — мужчина и женщина, не состоящие в кровном родстве. После смерти её матери она живёт с ним под одной крышей вот уже десять лет. Как тут не зародиться иным чувствам?

— Хотите сказать, они состоят в любовных отношениях?

— Так мне показалось. И он её не удочеряет, потому что хочет на ней жениться. Юкава тоже это заметил и потому так тебя оборвал. Возможно, старик в инвалидном кресле и девушка немного за двадцать плохо подходят друг другу, но для посторонних отношения мужчины и женщины всегда загадка.

Светофор впереди по дороге переключился на красный. Каору нажала на тормоз, подождала, пока машина остановится, затем покачала головой:

— Я в этом сомневаюсь.

— Почему?

— Потому что у госпожи Намиэ есть любовник на стороне.

— Любовник? И как ты это поняла?

— По кольцу на среднем пальце левой руки.

— Разве она носит кольцо?

— Новое, от «Тиффани». Полагаю, недавний подарок от её мужчины.

— А чем докажешь, что её мужчина — не Томонага?

— Тем, что он последний год не выходил из дома.

— О!.. — не удержался от восклицания Кусанаги. Сигнал светофора сменился на зелёный, и Каору сняла ногу с педали тормоза. — Может, она сама себе купила.

Каору, глядя перед собой, покачала головой:

— По-моему, такие украшения женщины сами не покупают. Они существуют для того, чтобы их дарили мужчины.

— Вот как? Поразительно, какие тонкости способен подметить женский взгляд! — сказал Кусанаги тоном, в котором смешались восхищение и насмешка.

— Это плохо?

— Наоборот, в работе следователя это огромное преимущество. Но я могу только посочувствовать мужчине, который женится на такой, как ты. Любая его измена вскроется в два счёта.

— Полагаю, вы меня хвалите. Спасибо.

— Не за что.

Впереди из темноты возник указатель съезда на скоростную автостраду.

Намиэ открыла буфет и достала бутылку коньяка.

— Но только чуть-чуть! — сказала она.

— Да, конечно. — Юкимаса кивнул. — И только сегодня. Должен же я предложить Юкаве рюмочку, раз он наконец приехал.

— Сэнсэй, за меня не беспокойтесь. — Сидевший напротив него Юкава коротко махнул рукой.

— Слушай, я хочу выпить. Твой приезд — только предлог. Тебе, может, это в тягость, но уж составь мне компанию. Всё равно сегодня не уснуть.

— Да я, в общем, не возражаю.

Намиэ выставила перед ними два бокала и разлила коньяк. По комнате поплыл густой, сладкий аромат.

— Что ж, тост за новую встречу будет не к месту, — пряча лёгкую улыбку, сказал Юкимаса и пригубил коньяк. — Язык вяжет, но как же вкусно!

Намиэ тоже присела на стул. Налила себе из чайника чёрного чая.

— Я не знал, что ваш сын вернулся домой, — сказал Юкава.

— У меня не было ощущения, что он вернулся. У него, скорей всего, тоже. Мы были друг другу чужими. Кровное родство не делает людей семьёй, если у них нет родства душ. Ты так не считаешь?

— Я в этом не разбираюсь.

— Потому что другие люди тебе безразличны. Так давно повелось. — Плечи Юкимасы чуть дрогнули, и он повернулся к Намиэ. — Ясуда и Имура, конечно, тоже небесталанные, но до Юкавы им далеко. Его называли гением. Да и сейчас, должно быть, называют.