Порок сердца - Ольга Минина

Видя, что накал страстей становится угрожающим, Катин отец попытался вмешаться:

— Ирочка, Катя! «В клуб — через труп?!» Давайте спокойно все обсудим!

Но обе стороны уже перешли черту, после которой остановиться были не в состоянии.

— Мама! Не трогай Папагена, он здесь ни при чем, он только меня поддерживал! Я сама принимаю решения! Ты никогда меня не понимала, я удивляюсь, зачем ты вообще отдала меня в танцы?

— В танцы, а не в стриптиз! Я уже и сама не знаю, зачем связалась с этим Папаганцем, ведь чувствовала, что добром это не кончится!

Федор снова попытался было вступить в спор, но ему помешал телефонный звонок. Трубку взяла Ирина Александровна. На ее побагровевшем лице отразились все переполняющие ее чувства, она резким голосом, нисколько не снижая оборотов, которые набрала в споре с дочерью, начала выговаривать собеседнику:

— Очень хорошо, что вы позвонили, я сама собиралась это сделать! Как вы можете так поступать, Геннадий Андреевич? Я была о вас лучшего мнения, прекратите компостировать моей дочери мозги…

Но Катя в нетерпении вырвала трубку у матери из рук и закричала в нее:

— Вы договорились? Да? Да! Я сейчас приеду!

Отец попытался остановить ее:

— Катя, ты это, не гони коней-то!

Но она, не ответив ему, кинула трубку и начала радостно прыгать по комнате.

Мать опять сорвалась на крик:

— Спустись с небес на землю, никаких ночных клубов! Пропадешь, дура!

Но Катя уже выбежала из квартиры, хлопнув дверью.

Ирина застыла посреди комнаты, с возмущенно воздетыми толстыми руками:

— Дурная кровь! Сколько волка не корми! Ну, что теперь делать? А, Федя? Она ж дурочка наивная, книгочейка. Я ее от всей этой мерзости так берегла, а она одним махом в самую грязищу фиганула.

— Выросла она, созрела. Вот и все. Дома ты ее силой не удержишь, от жизни не спрячешь. Может, оно и лучше так. Подрыгает ногами, перебесится и придет домой.

— Дурак ты. Боюсь я за нее. А вдруг в подоле принесет?

— Ну да. Главное, есть в кого. Ира! Хватит уже над Катькой трястись! Ты ж молодая баба у меня, красавица! Давай еще ребеночка заделаем!

— Нет, ну ты точно дурак! Мало мне этой актрисы, что ль, погорелого театра!

— Давай еще родим!

— Отстань, дурак! А на кого я универмаг оставлю? На тебя? Сам давай рожай! Вон пузяку какую насосал! Одна созрела, другой сбрендил — зла на вас не хватает!

На следующий день Катя пошла на собеседование в ночной клуб. Это было главное развлекательное заведение их городка, где собирались все местные сливки. Клуб располагался на центральной площади Коламска, в старом барском особняке, бывшем в свое время Домом культуры. К услугам посетителей был ресторан с отличной кухней, а также программа варьете, после которой по выходным были обязательные «дискачи», собиравшие всех гопников, девиц на выданье и драгдилеров округи. Как ни странно, благодаря участию папагеновских учеников программа варьете была очень хорошо и со вкусом поставлена. Посмотреть ее приезжал бомонд и бандиты из соседних городов. Часто привозили группы иностранных туристов, совершавших тур по Золотому кольцу. Общественность города, возглавляемая Церковью, боролась с падением нравов и развратом в «лице» ночного клуба и местного казино. Конечно же, безрезультатно. Родители не пускали туда своих великовозрастных чад, но все равно рано или поздно повзрослевшие дети туда проникали. Ведь, как известно, нет ничего слаще плода запретного, да и интересного в городе больше ничего не было. Катя же, домашняя девочка, впервые переступила порог этого заведения и сильно нервничала. Она плохо представляла себе, что за танцы надо будет здесь исполнять, и была готова получить отказ. Но ей очень хотелось хоть глазком взглянуть на клуб изнутри.

Катя заглянула в приемную директора и робко спросила:

— Можно?

В приемной сидели три грации: за столом — молодая курносая секретарша с какой-то дикой прической, она подпиливала ногти и болтала с двумя красотками. Это была очень живописная парочка — девушки, похожие, как сестры, одинаковый яркий макияж, обе длинноногие и в одном прикиде — короткие юбки, открытые майки на тонких бретельках и босоножки на высоченных каблуках, явное различие же было только в цвете их волос, одна — яркая пергидрольная блондинка, другая — натурально рыжая.

Катя зашла в приемную:

— Здравствуйте, меня зовут Екатерина Петрова, мне на сегодня назначено, можно пройти к директору?

Секретарша отвлеклась от разговора и с интересом посмотрела на Катю:

— Е-ка-те-рина? Здравствуйте. Да, вы у нас записаны на прием, вы же насчет работы?

— Да, я от Геннадия Андреевича.

— Вам придется немного подождать, Анатолий Михайлович сейчас занят, у него посетитель.

Услышав имя директора, блондинка проявила интерес:

— Ирочка, а как сегодня Михалыч?

— Босс в полном порядке, пытался мне сегодня разнос устроить. Представляете, спрашивает, когда я перестану опаздывать! Совсем уже! А что он завтра потребует? Может, еще и кофе в постель? — Она замолчала, хитро посмотрев на Катю, как будто беря ее в сообщницы. — Хотя это легче, чем вовремя на работу.

Секретарша Ира и обе девушки дружно заржали. Рыжеволосая обратилась к Кате:

— А ты к нам в клуб, походу, хочешь устроиться? Я — Белка, а она походу — Стрелка.

— Очень приятно. Да, мне сказали прийти сегодня на собеседование. — Кате сразу понравились девушки, они были такие простые в общении, хоть старше ее, а нос не задирали.

Та, которую назвали Стрелкой, тоже вступила в разговор:

— Ништяк! А мы здесь в местном варьете — ногами машем!

Катя обрадовалась:

— Так я тоже насчет варьете!

— Тебя, наверное, на место Жанки поставят, она у нас «неожиданно» пропала! Свалила с очередным хахалем, — заметила Белка, при этом она так закатила зеленые глаза, что вызвала новый взрыв смеха у своих собеседниц.

Отсмеявшись, Стрелка сделала серьезное лицо и с загадочным видом произнесла:

— А мне кажется, здесь дело не чисто. Чтобы Жанок свалила и никому не похвасталась, что уезжает? Быть такого не может! Голову даю на отсечение. Да она со всем клубом своих мужиков обсасывала, что да как да какой у кого! «Вчера такого вот поймала — не поверите!»

Белка со Стрелкой и секретарша Ирочка опять зашлись в неудержимом смехе, производя в воздухе руками жесты хвастливых рыболовов. Пока Ирочка не пришла в себя и не сказала:

— А куда же она делась?

— Чует мое сердце, что-то дерьмовое с ней случилось! — Стрелка продолжала гнуть свою линию.