Демон Господа - Уэйн Барлоу

Элигор приблизился к беседующим и узнал гонца: сержант летучей гвардии Муруп-и, хороший воин. Посланец стоял на коленях перед лордом, несомненно благодарный за краткий отдых: ведь полет из Адамантинаркса был долгим и трудным.

— Элигор! — прогремел Саргатан, перекрывая грохот саг-хримов. — Твой центурион прибыл по поручению Зорая. Похоже, пока мы тут прогуливаемся, наш добрый друг Астарот набрался храбрости, собрал все силы и двинулся к нашей границе. Устраивает вдоль нее лагеря и базы, но пока не вторгся. Похоже, нам придется оставить караван и поспешить в Дис.

Элигор кивнул, чтобы не кричать в ответ, и покосился на отдыхавших путников. Без архидемонов их выживание в Пустошах вновь оказывалось под большим вопросом. Но приказ лорда не оспаривают, поэтому путешественникам придется рассчитывать на себя. Некоторые из них уже поднялись на ноги, возможно чувствуя, как что-то изменилось.

— Кирпичики у старика кончились, — ухмыльнулся Валефар.

— И варианты, — добавил Саргатан. — Теперь хочет у нас позаимствовать и то и другое. Как неблагодарно с его стороны, правда?

— Зря мы ему помогали! — рубанул воздух ладонью Элигор.

— Мы делали то, что нам говорили, — пояснил Валефар. — Потому-то и надо поскорее в Дис.

Элигор расправил затекшие от долгого бездействия крылья, помахал ими, разрабатывая мышцы. Он с интересом следил, как архидемоны, готовясь к полету, расправляли летные шкуры. Валефар и Саргатан проходили полную трансформацию. В отличие от Элигора у них после Низвержения не сохранилось полноценных крыльев, поэтому им приходилось создавать их из тканей и костей. Преобразование было полным. После того как их тела размягчились, истончились, а за спиной раскрылись новые кроваво-красные костистые крылья, архидемоны уже мало напоминали себя. Только лица, выглядывавшие из-под капюшонов плоти, остались прежними. Элигор в очередной раз поразился чудесам архидемонов и даже слегка позавидовал их силе.

В воздух они взмыли одновременно. Элигор еще раз взглянул на караван. Гвардия, несомненно, доведет путников до Диса, в этом он был уверен. Равнина, покрытая темной мозаикой саг-хримов, исчезала внизу, их светящиеся огоньки, изменяющие судьбу человечества, стали похожи на звезды Небес. Насколько обманчивым бывает иногда внешнее сходство…

Элигор посмотрел на Саргатана и сквозь иссеченные облака увидел на горизонте оранжевое сияние. Огни Диса.

ДИС

Адрамалик молча наблюдал за белой фигуркой, пробиравшейся по Ротонде к пустому трону. Подойдя поближе, она исчезла за огромными, хаотично нагроможденными на полу зала кучами гниющего мяса и костей. Ее чистое белое тело, по настоянию Вельзевула всегда обнаженное, ярко контрастировало с кровавой краснотой вокруг. И она так легко переступала своими запачканными кровью птичьими ногами, что умудрялась не касаться разбросанных вокруг огрызков костей.

Адрамалик ее хотел. Так же, как и остальные демоны двора. Как сексуальную игрушку, как трофей. Лилит. Прекрасную и ужасную, чувственную и бесстрастную, жаркую и холодную, хрупкую и сильную… И возможно, благодаря всему этому невероятно вожделенную. Но, как и все, он знал, какое последует наказание, если Вельзевул заподозрит, что у него существуют соперники. Перед его гневом меркла даже его паранойя.

Какой-то из ее шагов вызвал тихое жужжание.

Адрамалик не трудился поворачивать голову, чтобы отыскать источник звука. Ни к чему. Даже если бы взгляд сумел пронизать мглу, он не мог определить точку, из которой исходил этот звук. Их было множество. Он, их хозяин, — здесь. Он носился там, вверху, под потолком между шкурами и мокрыми кусками плоти. Множеством глаз следил за Адрамаликом и за пробиравшейся к трону Лилит. Ей приходилось трудно. Обходить влажные колонны и островки гниющих тел было очень непросто.

Жужжание усилилось, сгустилось. Теперь, приглядевшись, Адрамалик смог различить вверху движение — он видел, как первые из десяти тысяч спускающихся мух формируют крыло. Он уже давно привык к появлениям Вельзевула. Правда, таких выдержанных демонов, как магистр, даже в столице практически не было.

Лилит была близко. Он видел красную склеру ее глаз, тонкие ноздри, густые пряди снежной гривы. И тонкую пленку пота, блестящую на точеных формах ее тела.

А над ними сгущался и покачивался темный смерч — вращался неторопливым торнадо в переполненном останками пространстве. Жужжание пульсировало, изменяло тон, становилось отчетливее — это уже напоминало звуки, складывающиеся в слова. При звуках голоса Вельзевула суровые черты Адрамалика всякий раз искажала кривая усмешка.

Однако это было чудо. И объяснить его мог лишь Люцифер. Ибо упорно не смолкали слухи, что он сам создал Вельзевула. Как раз перед Войной Люцифер задумал обзавестись бесстрашным и преданным, не задающим лишних вопросов помощником, настолько отличающимся от всех ангелов, что отвечать мог только перед ним. В полной тайне, против воли Трона он создал такое существо, нырнул в материю Небес и вживил в найденные там частицы верную душу. Тогда это творение еще не звали Вельзевулом. Никто, кроме Люцифера, не знал его имени, а теперь оно было потеряно.

После Низвержения и исчезновения Люцифера Вельзевул в гневе растоптал небесную пыль, из которой состоял, и превратил ее в прожорливых мух. На них он изобразил гротескные карикатуры оставшихся на Небесах серафимов. Его трансформация стала невероятным актом самобичевания, уродства, и архидемоны до сих пор говорили о ней с ужасом.

Эту историю Адрамалик вспоминать не любил — хотя бы из-за того, что мысли его обычно обращались к тому, что требовало внимания здесь и сейчас. О невероятных и страшных днях после Низвержения он не хотел даже думать.

…Сквозь гудение мух он услышал тихое шлепанье: Лилит приблизилась по лужам протухшей кровавой слизи к трону и остановилась; замерла, опустив голову.

Над нею роились, бесновались мухи — крылатые атомы тела властелина. Основываясь на донесениях дворцовых шпионов, Адрамалик не сомневался в пламенном желании Лилит раздавить каждую из этих мух и отправить Вельзевула в небытие. Он не сомневался также и в том, что Лилит пожертвовала бы почти всем, чтобы достичь этой цели.

И тут раздался голос Вельзевула — словно шепот тысяч крохотных глоток:

— Флерти сообщил о распространении среди душ нового культа. Культа Лилит. — Несколько мгновений ровного жужжания, затем хор мух спел очередную фразу-вопрос: — Что тебе об этом известно, дорогая моя?

Адрамалик сказал бы, что Лилит, услышав свое имя, вздрогнула. Так ему, во всяком случае, показалось.

— Я слышала толки об этом, государь, но и только.

Головы она по-прежнему не поднимала, но хрипловатый голос звучал ровно и сильно, без тени смущения и без особого почтения.

— Ты принадлежишь мне, супруга моя. Не Аду вообще, а мне лично. Не хотелось бы убедиться в справедливости обвинений герцога Флерти. А он убежден, что ты этот культ как-то сама раздуваешь. Так же, как некогда среди живых людей.