Закатное утро - Анастасия Завитушка

адрес, — уже спокойно, но все еще зигзагами проговорил Саша. — Я тоже подъеду к трем часам дня. Будут телевидение и фотографы.

— Нееет, — захныкала я. — Нееет.

— Новоселова, 15/а, — не замечал мои хныканья собеседник. — Все, я тебя там жду.

Абсолютно без всякого желания я подняла свою пятую точку с постели, умылась, перекусила. Позвонила Боре — это мой шофер — и попросила его подъехать за мной.

— Почему ты такой? — спросила у Глеба. Он сидел на моей кровати и смотрел, как я одеваюсь.

— Какой?

— Выглядишь, как человек, но… — я осеклась, задумываясь, как описать свои мысли понятнее. — Ты… как призрак…

На это он лишь неоднозначно улыбнулся.

— Я никогда не задавала тебе эти вопросы, но я хочу знать, — продолжила я. В моей голове крутились нескончаемые мысли, которые нельзя передать.

— Что именно?

— Кто ты? — сразу спросила я с полной серьезностью в голосе. И только сейчас я поняла, этот вопрос мучал меня с самого рождения.

— Я бестелесная жизнь, — ответил он, просверливая меня свои взглядом пантеры.

— И что это значит? — не унималась я. — Расскажи о себе, я хочу знать все!!! Сколько тебе лет? Где ты был до моего рождения? Все!

— До тебя меня не было, — спокойно отвечал он. — Ты создала меня…

— Но как? — во мне нарастало отчаяние.

— Точно так же, как Бог создал эту землю…

— Но я не Бог, — возразила я, поняв, что этот разговор ни к чему не приведет, и продолжила одеваться.

— А я не земля, — пошутил Глеб, но весело мне не стало.

Глава IV

К трем часам я подъехала к назначенному адресу. Кругом столпились журналисты, визжащая молодежь, жаждущая заполучить мой автограф. К машине тут же подбежал Саша, накинул на меня кожаную куртку и провел в здание.

Орущие поклонники голосили так, что их было слышно даже в помещении. «Роза, мы тебя любим!» — скандировали они. Кто-то пытался пролезть через окно. Господи, с каждым разом их все больше и больше!

Мы прошли вглубь помещения по серым убогим коридорам.

— Это что, больница? — спросила я Сашу.

— Да, психиатрическая, — ответил он.

К нам присоединились мужчина и женщина в белых халатах. Мужчина, по всей видимости, доктор, очень крупный с рыжими усами, напомнил мне Деда Мороза, только рыжего. А женщина, Снегурочка, была совсем миниатюрной, словно куколка.

— Это один из твоих поклонников, — объяснял Саша.

— Он постоянно просил, чтобы вы приехали, — подхватила женщина Снегурочка.

— Возможно, что после встречи с вами он пойдет на поправку, знаете, как бывает, — продолжил рыжий Дед Мороз. — Бояться нечего, он не буйный.

— О, да. Это вдохновляет, — иронично произнесла я, ожидая на мрачных врачебных лицах улыбку, но похоже мое веселье в этом месте не в тему. — Какой хоть диагноз у него?

— Он сам все расскажет, — странно ответила женщина-Снегурочка.

— Сначала ты пообщаешься с ним наедине, — жестикулируя, говорил Саша. — А потом перед камерой. Мы дали ему текст, так что все будет нормально. — Мы остановились перед серой дверью № 1.

— Он сам, по своему желанию сюда лег, — прошептала мне на ухо женщина-Снегурочка, открывая дверь.

— Если что, мы рядом, — напомнил мне Саша, и я вошла.

Дверь глухо закрылась за мной. Я оказалась в серой убогой палате с одной железной кроватью, столом и стулом. На подоконнике пылился старый радиоприемник. И кто же мог лечь сюда по собственному желанию?

На койке лежал кто-то, отвернувшись к стене. Видно было, что этот человек истощен, даже под покрывалом выделялись острые кости таза, как у бездомной, долго голодавшей дворняги.

Этот человек, почувствовав присутствие постороннего в своей обители, если это можно так назвать, повернул голову. И я увидела лицо, которое не сразу узнала. Да и не узнала бы вообще, если бы не взгляд. Под тонкой прозрачной кожей, где должно было быть человеческое лицо, виднелись серые кости. Это был Бегелев. Тот самый врач, который когда-то меня допрашивал, который хотел упечь меня в психушку по просьбе моего отца. Какой ужас! Что с ним стало? На его голове сидело три существа, точно таких же, как на него когда-то выпустил Глеб. Один присосался к его башке и что-то оттуда высасывал. Время от времени переставая, поднимая свою мохнатую безобразную мордочку, облизываясь, и снова присасываясь к черепушке Бегелева. Другой черт то и дело мелкой дробью стучал по голове бедняги. Третий, еще ужаснее, чем два предыдущих, что-то бормотал доктору прямо в ухо, из которого выделялась, какая-то черная жидкость, которую он слизывал, и снова продолжал бормотание.

Бегелев приподнялся на кровати, открыл рот, совершив долгий глубокий вдох, и тут же закашлял. Из его рта посыпались черные таракашки. В нос сразу ударил зловонный запах давно нечищеных зубов.

— Ну, здравствуй, — хриплым ехидным голосом, начал он, — узнала?

В ответ я смогла лишь кивнуть. Я не могла и слова выдавить, настолько увиденное мною было омерзительным. Я поражалась Глебу, на его лице была улыбка, словно он видел что-то прекрасное.

— Ч… что с вами произошло? — я попыталась собраться силами и поговорить. Хотя мне хотелось поскорее уйти отсюда.

— Это ты мне скажи, — с обидой ответил он. — С тех пор, как я тебя повстречал, моя голова болит так, словно по ней долбят молотками! — он медленно сел. — И постоянно какой-то шепот, — он сделал вращательные движения пальцами вокруг своих ушей, — постоянно! Все мои силы куда-то подевались! — из его рта брызгали слюни, с такой ненавистью и злобой он говорил. Его снова сразил кашель, еще более сильный, чем прежде. Из-за рта опять посыпались тараканы.

— Но что вы хотите от меня? — с дрожью в голосе выдавила я.

— Я знаю, что это сделала ТЫ! — утвердительно ответил он, его взгляд совсем обезумел. — Ты ведьма!

Черт, что стучал по его голове, стал долбить еще сильнее. Бегелев вскрикнул, и схватился за голову. — Прекрати все это! Я прошу тебя! — он закатил глаза, тонкая прозрачная кожа налилась багровой краской. Настолько ему было больно, что вены на его шее вздулись и, казалось, вот-вот лопнут.

Со всего маха он стукнул своею головой о стену с такой силою, что черти попадали с его плеч. В этот момент, он резко соскочил со своей постели. Я даже не успела опомниться, как он уже тыкал в меня своим костлявым пальцем.

— Сделай, чтобы это прекратилось! — угрожающе произнес он.

— Но я не могу, — наконец выдавила я. А что я могла? Ведь я ничего не могла.

Черти быстро, как обезьянки, полезли по его ногам, словно дети к своему родителю. Бегелев подошел ко мне настолько близко, что мне пришлось вжаться в позади находящуюся дверь. Я видела его гнилые зубы,