Спасение - Селена Уинтерс

отвечает кивком, ее глаза остекленели от предвкушения. Я задираю ее юбку, обнажая кружевные трусики, которые уже промокли насквозь. Я снимаю их и наклоняюсь ближе, вдыхая пьянящий аромат ее возбуждения.

Я опускаюсь ниже, осыпая мягкими поцелуями внутреннюю поверхность бедер, дразня ее. Она извивается подо мной, ее руки хватаются за скамью в предвкушении. Я нежно целую клитор, заставляя ее задыхаться. Затем я раздвигаю ее пальцами и проникаю внутрь, мой язык обводит мягкие складочки киски, пробуя на вкус, смакуя. — Черт, — задыхается она, в ее голосе звучит отчаянная мольба.

В ответ я сильнее прижимаю язык. Теперь она извивается подо мной, ее бедра двигаются в такт ритму моего языка.

И тут меня осеняет идея. Чертовски неправильная, учитывая символизм, но такая захватывающая. Я останавливаюсь, и Мэдисон разочарованно хмыкает.

— Что ты…

— Тихо, маленькая лань, — приказываю я, беря зажженную свечу с подставки для обета.

Она нахмуривает брови, когда видит это, но не спрашивает меня. Вместо этого она пристально смотрит на меня.

— Я хочу познакомить тебя с чем-то пьянящим, но ты сама решаешь, хочешь ли ты этого или нет.

Ее горло сжимается, когда она сглатывает.

— Что это?

— Восковая игра. — Я наклоняю голову. — Боль может сделать удовольствие намного больше, — объясняю я, и мой голос превращается в шепот. — Но ты должна доверять мне. Скажи мне остановиться, если это слишком, и я остановлюсь.

Она на мгновение замолкает, прикусив нижнюю губу в раздумье. Она даже не представляет, что делает со мной, когда кусает свои красивые вишневые губы. Я вижу, как в ее голове крутятся шестеренки, пока она раздумывает. После того, как мне кажется, что прошла целая вечность, она кивает.

— Хорошо, давай сделаем это.

Я ухмыляюсь в ответ на ее согласие.

— Хорошая девочка. Переверни запястье. Сначала я проверю температуру на нем.

Она делает то, что ей говорят, без труда вживаясь в роль идеальной покорности. Я медленно наливаю воск на тыльную сторону ее запястья, и она тихонько задыхается, ее глаза расширяются.

— Слишком горячо? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Нет, просто…

— Приятно? — спрашиваю я.

Мэдисон выглядит пристыженной, ее щеки краснеют.

— Да, — вздыхает она.

Совершенство.

Это единственное слово, которым можно описать стоящую передо мной красавицу.

— Ложись на скамью, — требую я.

Ее соски становятся твердыми пиками, когда она делает то, что ей говорят.

— Помни, скажи мне остановиться, и я остановлюсь.

Она кивает в ответ.

Я держу свечу над ее обнаженным телом, мерцающий свет отбрасывает пляшущие тени на ее кожу. Медленно наклоняю ее, и горячий воск капает на нее.

Она задыхается, ее тело выгибается от этого ощущения.

— Слишком много? — спрашиваю я, готовый остановиться, но она качает головой.

— Нет, продолжай, — настаивает она, ее голос дрожит. Ее доверие ко мне опьяняет. Я продолжаю, каждая капля воска обостряет ее чувства, погружая нас все дальше в мир запретного удовольствия в святилище церкви. Я знаю, насколько это хуево, но не могу найти в себе силы наплевать.

Другой рукой я поглаживаю ее клитор, капая воском от свечи на ее живот и спускаясь ниже.

— О Боже! — вскрикивает она.

Я усмехаюсь с иронией на ее мольбы, учитывая, где мы находимся.

Ее реакция подстегивает мое желание. Вид того, как она извивается под моими прикосновениями с воском по всему ее прекрасному телу, и звук ее криков, отдающийся эхом в церкви, — все это слишком.

Я опускаю свечу, давая воску застыть на ее коже. Наклонившись, я сменил пальцы на рот, пробуя на вкус ее возбуждение.

— О, Данте! — стонет она, вцепившись руками в деревянное сиденье церковной скамьи с такой силой, что, кажется, она может расколоть его.

Я смотрю на нее, наши глаза встречаются.

— Ты прекрасна в таком виде, малышка. Грешная и совершенная. Хочешь большего? — спрашиваю я, держа контроль в своих руках.

Она на мгновение задумывается, ее грудь быстро поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Затем, с огнем в глазах, она кивает.

— Да. Еще.

Пока я продолжаю исследовать ее, наслаждаясь реакцией и доверием, которое она мне оказала, мы теряемся в нашем грешном святилище, старые стены церкви становятся свидетелями наших плотских актов разврата.

Я чувствую, как нарастает ее кульминация, и удваиваю свои усилия, сосредоточившись только на том, чтобы довести ее до края. И когда она, наконец, содрогается подо мной, я продолжаю, облизывая и пробуя на вкус, как одержимый мужчина.

— Ты нужен мне внутри, — шепчет она, потянувшись к моему члену, который твердеет под одеждой.

Я хватаю ее за запястье.

— Скоро, но не здесь… — Я качаю головой. — Не сейчас.

Я в гребаной церкви, черт возьми. Я не могу трахнуть ее здесь, иначе я уничтожу весь свой самоконтроль.

Разочарование на ее лице заставляет меня задуматься, правильно ли я поступаю. Черт, этот корабль уплыл в тот момент, когда я встретил эту девушку. Я заставил ее кончить мне на лицо посреди церкви. Я чувствую необходимость объяснить, почему.

— Ты девственница, твой первый раз должен быть…

— Электрическим и страстным, как это было бы сейчас, — рассуждает она.

Я скрежещу зубами, поскольку, как это ни глупо, знаю, что собираюсь трахнуть ее. Однако у меня еще остались крошечные остатки морали. И я не могу допустить, чтобы первый раз Мэдисон произошел посреди гребаной церкви, куда может зайти кто угодно.

— Не здесь, — вздыхаю я, впиваясь ногтями в ее бедра. — Не сейчас. Сейчас мне нужно позаботиться о твоей коже.

Ее глаза наполняются непролитыми слезами, и я чувствую, что она чувствует себя нежеланной.

— Поверь мне, малышка. Я так чертовски сильно хочу трахнуть тебя, но хочу сделать все правильно. — Я целую ее, пытаясь смягчить разочарование. — Пожалуйста, позволь мне сделать это для тебя.

Когда я отстраняюсь, она кивает в ответ.

— Хорошо, — вздыхает она.

— Пойдем.

Я беру ее за руку, а другой собираю ее одежду и веду в ванную комнату в задней части церкви. Взяв чистую мочалку, я включаю кран в раковине до оптимальной температуры, смачиваю мочалку, а затем аккуратно обрабатываю воск на ее коже, удаляя его.

Мэдисон молчит, пока я работаю, и выражение ее лица не поддается прочтению.

Когда воск исчез, я взял со стойки бутылочку лосьона. — Это поможет справиться с покраснением и жжением, — объясняю я, после чего аккуратно втираю лосьон в ее кожу. Комната наполняется успокаивающим ароматом, и я наблюдаю, как она закрывает глаза, и с ее губ срывается тихий вздох.

Я заканчиваю, но не отпускаю ее. Я притягиваю мою маленькую лань к себе, крепко прижимая ее. Она прекрасно чувствуется, словно создана для того, чтобы быть в моих руках.