Утерянная принцесса - Валентина Гордова

Я не могу. Просто не могу закрыть глаза на минувшие шестнадцать лет и простить их! Я не могу!

И, наплевав на всё, я просто обхватила колени руками и разрыдалась. Ледяная боль внутри обжигала, оставляя свой след в моей душе. Я просто ревела, вспоминая, что никогда никому не нужна была. Как меня брали семьи и возвращали через пару дней — вначале они жаловались на мою замкнутость, а затем не могли примириться с моим дерзким характером.

И раз за разом, возвращаясь в ненавистные стены детского дома, я с яростью ожидала наказания. Наказания за то, что вернули. За то, что не полюбили. За то, что не приняли. Не впустили чужую в свою семью.

И они наказывали, все трое из четырех воспитателей. Алла запирала или била, Ольга Борисовна долго отчитывала, не гнушаясь использовать ненормативную лексику по отношению к детям, Наталья Ананьевна несколько дней не пускала в столовую, распоряжаясь, чтобы провинившимся приносили только воду и немного хлеба рано утром и поздно вечером. И только лишь Анастасия Александровна всегда поддерживала, успокаивала, говорила, что это всё ерунда и найдётся тот, кто полюбит нас всем сердцем. Она была самым добрым, самым светлым человеком за всю мою жизнь.

А я никогда не могла понять, почему. Почему воспитатели делают это, ведь мы не виноваты. Почему взрослые люди не берут нас в свою семью, почему…

Рука неосознанно потянулась, забралась под футболку и коснулась бугристой полосы на левой лопатке. Единственный шрам, оставшийся от Аллы — она тогда была зла из-за моего очередного возвращения, а потом я, не сдержавшись, наорала на неё и опрокинула одну из ваз, тут же разбившуюся. Одним из осколков она меня и… пусть будет наказала. Один-единственный столь глубокий порез, что за все время позволила себе эта ненормальная, от которого действительно остался шрам. А её потом наругала заведующая — за разбитую вазу, ни слова не сказав обо мне.

— Что там?

Я вздрогнула, услышав голос за своей спиной, мгновенно одернула руку и, не оборачиваясь, вытерла мокрое лицо руками.

Рядом появились высокие черные сапоги, сменившиеся штанами… в смысле, этот кто-то присел рядом, а затем прямо перед глазами у меня появился беленький платочек. Осторожно взяла его, старательно утираясь уже им.

— Так что там? — парень, тот самый, который, кажется, мой брат, наплевал на все и просто сел рядом, но не слишком близко.

— Прошлое, — прошептала я, на нормальный голос не хватило сил.

— Шрам? — проявил он чудеса проницательности.

Вздрогнув, внимательно посмотрела на него красными после слез глазами, невольно шмыгнув носом.

— След из прошлого на твоём теле, — загадочно произнес он, пожав плечами, — шрам — самое очевидное.

И то правда, умный какой.

Я ещё раз шмыгнула носом, отворачиваясь и устремляя невидящий взгляд в озеро, и промолчала.

— Сэмюэл, — вдруг произнес он.

— Что? — я непонимающе посмотрела на него и увидела протянутую ладонь.

Подумала, пожала и представилась в ответ:

— Варя.

Я думала, опять начнет называть этим странным Варэа или говорить, что меня не так зовут, или ещё что-нибудь, но он лишь легонько покачал рукой, держа крепко, но не больно, и кивнул:

— Приятно познакомиться, Варя, — затем криво улыбнулся и добавил, — много слышал о тебе.

— Врут, — уверенно сообщила ему, вновь обхватывая руками колени.

Но не от желания продолжить истерику, а просто потому что так уютнее было.

— Я догадался, — серьезно кивнул он, но в глубине темных глаз я отчетливо разглядела смешинки.

Сама неосознанно улыбнулась, Сэмюэл улыбнулся в ответ.

— Мне рассказывали про чудесную золотокурую малышку с ангельским характером и обворожительной улыбкой, — поведал он, поджимая одну ногу, а на колено второй ставя локоть, чтобы подпереть голову кулаком и с доброй насмешкой смотреть на меня уже так, — но потом заявилась ты и разнесла половину замка.

Его улыбка стала шире, плечи едва заметно затряслись от беззвучного хохота. Я тоже улыбнулась, криво и не имея желания улыбаться. Скорее сожалея, что пострадала всего половина замка, а не он весь.

— Кстати, ты огонь по дороге подчинила? — задал он странный вопрос, который я вообще не поняла.

— Что? — переспросила, нахмурившись.

— Огонь, — терпеливо повторил он, — которым ты старинные ковры сжигала.

Так-так-так, стоп, секундочку! Огонь помню, ковры помню… о каком подчинении идёт речь?!

— Я ничего не подчиняла, — напряженно призналась парню, всем телом чувствуя неприятности, готовые обрушиться на мою нездоровую голову.

— О, здорово, — без тени страха и переживания кивнул Сэмюэл, — значит, подчинение произошло в детстве. Знаешь, это круто.

Я не знала, крутого тоже ничего не находила, к тому же решительно его не понимала, а потому промолчала, ничего не говоря.

— А ты можешь показать? — чуть подавшись вперед, жадно посмотрел на меня парень.

Мне даже страшно от такого внимания стало.

— Огонь? — догадалась с опаской. Сэм охотно закивал, я же поджала губы и призналась, — Я не знаю, как это сделать. Там просто всё на эмоциях получилось, а тут…

— О, тут я помогу, — обрадовано заговорил он, — Ты ж не знаешь ничего? Ой, сложно-о-о… ладно, смотри. Мы — императорский род.

Я неохотно кивнула, не став исправлять его «мы» на «вы».

— В империи пять родов, произошедших от драконов, — с азартом продолжил этот псих местного разлива.

— От кого? — переспросила я недоверчиво и рассмеялась, откинув голову назад.

— Да что ты смеешься? — возмутился парень, вскакивая на ноги.

Мне тоже ладонь была протянута, которую нехотя пришлось принять. И вот, рывком вздернув меня на ноги и поставив рядом с собой, возбужденный рассказом парень продолжил:

— Итак, у нас пять родов от пяти драконов: черного, красного, зеленого, синего и золотого. Угадай, какой из драконов был самым сильным?

И в глазах смешинки, на губах улыбка, а от меня ответа ждут. Хмыкнула:

— Наверняка не золотой, — сарказм — это наше всё.

— Пф, — Сэм фыркнул, засмеялся, — конечно нет. Золотой вообще ерундой был, поэтому мы и правим.

Я тоже рассмеялась, оценив порыв.

— А если серьезно, — он слегка повел плечом, глядя на меня сверху вниз, потому что выше был почти на голову, — золотой реально самым крутым был, после него черный, потом красный, зелёный и синий. Было это ужасно давно, тысячу лет назад…

— Погоди, — я вскинула руку, останавливая поток слов, — хочешь сказать, вашему роду больше тысячи лет?!