Мишени стрелять не могут - Александр Волошин

получаешь приличную дозу адреналина, основанную на внутренней тревоге, которая появляется независимо от твоего опыта, знания и навыков. Страшные разрывы, яркие вспышки, треск ломающихся деревьев — все это мы наблюдали минуту, может, меньше: течение времени там приостанавливается. Находиться на таком расстоянии — тревожно, ближе — страшно, в самом очаге — не знаю. Кто был в самом очаге, наверное, уже не расскажет, как там было. Спасти тебя может только удача. Только она поможет тебе при обстреле артиллерии. Ни твой СИБЗ[31], ни твой тюнингованный автомат, ни что другое. После таких моментов многие начинают верить в Бога, молиться, носить крестик и так далее. Артиллерия — штука страшная и мощная. Даже находясь на расстоянии четырехсот метров, ты осознаешь и понимаешь, что сегодня повезло. Но куда они стреляют? Что те, что эти? Этот вопрос остался открытым там, на кургане.

— Филин Юстасу, прием.

— Да, говори, Юстас, — уже какой раз я услышал голос ротного за эти пару часов.

— Еще один Град прилетел рядом с нами, в ту же точку. Находиться тут становится опасно. Может, мы начнем движение обратно? Объект найти не можем, сидим здесь просто так.

Филин сделал длинную паузу, потом появился в эфире и сказал:

— Да, возвращайтесь назад.

Бойцы все слышали через гарнитуру, поэтому быстро встали, и мы начали движение обратно тем же маршрутом, что и выдвигались сюда. Но мы не бежали, шли так же размеренно, осматривая все вокруг и прислушиваясь к звукам. Дойдя до лесополосы, мы повернули налево и пошли по полевой дороге, которая находилась в тени, и слились с темным фоном деревьев. Обратно дошли гораздо быстрее. При входе на станцию стоял какой-то суровый человек, который спросил у нас сигареты.

— Не курим, — коротко ответил я и, не поднимая на него глаз, зашел внутрь станции, поднялся на второй этаж, где находился ротный.

— Все нормально? — спросил ротный из темноты комнаты, когда увидел меня.

— Да, в принципе, да. Только прилетающие Грады испортили обстановку и настроение. Только я не понял, куда они поливали? По нам и промахнулись или целенаправленно в лесополосу?

— А куда именно прилетело? — спросил ротный, раскрывая карту и включая свой фонарик.

Я присел, нашел глазами курган и показал т-образное пересечение лесополос на северо-западе от кургана.

— Близко, бля, — ответил ротный, нервно покусывая карандаш.

— Ну, смотря с какой стороны взглянуть. С одной стороны, близко, а, с другой стороны, далеко.

— Согласен, — ответил ротный и продолжил. — Технику не видно? Да я вообще не знаю, с чего они взяли, что с этого кургана будет что-то видно.

— Да этот курган — обычный холмик, который для НП[32] не подходит совсем. Бесполезный, ниже всех лесополос вокруг.

— Ладно, будешь чай или кофе? — предложил ротный.

— Не откажусь, — ответил я, снимая автомат и ставя его у стола, — Подзамерзли там прилично, похолодало заметно.

Ротный зажег на полу газовую горелку, поставил на нее свою металлическую кружку, достал из разгрузки два пакетика чая, сахар, и сел на ящик. Вид у него был бодрый, хотя прошло уже полночи. Но вся усталость приходит уже утром — ночью работается относительно легко.

Выпив горячего чая вприкуску с пайковым шоколадом, я уже хотел пойти расстелить коврик и прилечь вздремнуть, как сонный радист ротного начал энергично отвечать кому-то в гарнитуре, потом повернулся в нашу сторону и протянул гарнитуру ротному, давая понять, что его ждут на том конце провода.

— Филин на связи, — ответил ротный, присев рядом с радистом.

Выслушав порцию какой-то информации, ротный отдал гарнитуру радисту и быстро произнес:

— Юстас, надо опять туда выдвигаться, причем срочно, им нужен человек, который скорректирует артиллерию. Сказали, что техника там есть, что с кургана должно быть видно. Я им еще не докладывал, что ты вернулся с кургана, поэтому они думают, что ты еще там. Требуют координаты, поэтому надо ускориться.

— Поспал, бля, — произнес я в тот момент, когда накидывал ремень автомата.

Я зашел в комнату, где спали бойцы.

— Сеня, Демон, на выход, через минуту выходим.

Без лишних вопросов бойцы тут же вышли из комнаты, и мы начали спускаться. Я решил ускорить процесс и немного согреться, отдавая команду «Бегом». Начали мы лихо, забежали уже в известную лесополосу, но буквально метров через сто Демон остановился и поднял руку.

— Что там, Демон? — шепотом спросил я у него.

— Движение, командир. Впереди идет кто-то, видимо, по этой же тропинке, — без каких-либо эмоций произнес Демон, повернувшись ко мне и дождавшись, чтобы я подошел вплотную.

— Кто здесь будет ходить? Свои? А сигналы опознавания? А если не свои? — зашевелилось у меня серое вещество, — Давай глубже в лесополосу уйдем, пропустим, посмотрим, если что, ротному доложим. Не думаю, что здесь противник так нагло гуляет, хотя хер его знает, что здесь вообще творится.

Демон повернулся и, бесшумно отодвигая ветки, начал уходить вглубь, мы с Сеней пошли за ним. Те, кто шел нам навстречу, передвигались относительно громко, но при этом разговоров слышно не было. Мы легли на снег, на всякий случай изготовились и ждали появления гостей. Громкий шум при передвижении и отсутствие разговоров говорит только об одном, что люди очень сильно устали, и шедшая перед нами колонна людей дала мне понять, что я не ошибся. Люди в колонне по виду были очень уставшие, некоторые не могли поднимать ноги, крайний человек вообще тащил свой автомат за ремень, цепляя дульником снег, при этом колонна была очень длинная, человек сто, наверное.

Подождав, когда колонна отойдет метров на сто, я доложил ротному, что встретил колонну в тридцать человек, что их пропустил и что они движутся в сторону станции, и, махнув рукой, дал сигнал Демону на продолжение движения.

Демон сам по себе был здоровый, сильный боец, с огромной бицухой и бедрами. Все свободное время он качался, пил протеин и от этого становился еще больше. Демон был доброжелательный и часто улыбающийся парень из Питера. Мы с ним часто общались, когда я ходил ответственным офицером, и из этих разговоров я понимал, что он ищет себя по жизни, сейчас решил послужить в спецназе, но бригадная рутина его убивала не меньше, чем меня. Он за спорт, за учения, за командировки, за задачи, но не за бюрократию, рапорта и прочее. Сейчас в командировке он морально отдыхал, ему это было в кайф, в нем еще горела эта романтика, именно поэтому он напросился с нами на ретранслятор, хотя он был не из моей группы. Я шел за ним, мои глаза упирались в его широченную