Завещаю вам жизнь - Владимир Прибытков

— Что-то новое?

— Нет, — признал Граве. — Но вот что любопытно. В июне сорок первого одна из берлинских подпольных станций прекращала работу до января сорок второго. В январе она снова вышла в эфир и работала до мая. Потом опять умолкла... Может быть, это и была рация Штраух?

Зейц опустился в кресло, скрестил руки на животе.

— Где доказательства? — спросил он. — Чем это докажете? .

Граве покачал головой:

— Эти доказательства можете добыть только вы, господин группенфюрер.

— Каким образом, черт возьми?!

— Вам известно, что делала Инга Штраух в промежутку между июнем и декабрем сорок первого года? — спросил Граве. — Где и как она жила в период с декабря по май? Что делала после?

Группенфюрера раздражал этот дотошный майор, во обращавший о себе бог весть что. Но к словам Граве еле-довало прислушаться, и Зейц понял это.

— Что мне даст знание поступков Штраух? — спроси он как можно спокойнее.

Граве кашлянул, аккуратно вытер губы платком.

Разведчик, потерявший связь, всегда проявляет признаки беспокойства, — сказал Граве. — Это подтверждено всей практикой разведывательной службы. Вы это знаете, господин группенфюрер.

Дальше.

— Если рация, замолчавшая в мае, принадлежала Инге Штраух, то в период от июня сорок первого до января сорок второго Инга Штраух должна была делать попытки установить связь. То же самое она должна была делать после мая нынешнего года. В эти периоды ее поведение могло стать необычным. Штраух наверняка утратила обычную осторожность.

Зейц поправил пряжку широкого ремня.

— Допустим, — сказал он. — Допустим, что мы заметили бы какие-то перемены в образе жизни Штраух в каком то промежутке времени. Но что это добавит к уже известному? Мы же не сомневаемся, что она принадлежит к советским разведчикам?

— Нет, не сомневаемся, — согласился Граве. — Однако, проследив поступки Штраух в это время, узнав, с кем именно она встречалась, мы можем напасть на любопытные следы, господин группенфюрер.

— Боюсь, что не нападем, — с иронией сказал Зейц. -Я уже говорил вам, что ничего подозрительного за Штраух не обнаружено.

— Хорошо, — сказал Граве. — И все же надо подсказать следователю, где можно сбить Штраух. Это первое. А второе... Скажите, господин группенфюрер, нельзя ли узнать, какие лица были арестованы в конце апреля или в начале мая в Берлине? Не имелись ли среди них люди, в какой-либо степени причастные к радиоделу?

— Вы надеетесь таким образом найти радиста Штраух? — усмехнулся Зейц. — По-моему, это наивно, господин майор. Я удовлетворю ваше любопытство, отдам приказ проверить майские аресты. Но если бы тогда схватили хоть одного радиста, все советские разведчики уже давно сидели бы за решеткой или болтались на виселице!

— Справедливо, — сказал Граве. — Но схватить мог ли не радиста, а просто какое-либо подозрительное лицо, которое в действительности было радистом Штраух.

Зейц шумно вздохнул.

— На нашей работе нетрудно заболеть манией преследования, — сказал он. — Не обижайтесь, господин майор. Происходит такое, что и впрямь с ума сойдешь... У вас все?

— Нет, — сказал Граве. Я уполномочен передать просьбу командования абвера. Мы просим держать нас в курсе расследования дела Штраух. Со своей стороны, мы готовы оказать следствию всю возможную помощь.

— Хорошо.

— Это не все, господин группенфюрер. Мы просим держать нас в курсе радиоигры, ведущейся от имени «Аргуса и Лаубе.

— Соответствующее распоряжение уже дано.

— Благодарю. Последнее. Командование абвера предполагает, что Москва сделает попытку забросить к Лаубе и Штраух новых связных. В том случае, конечно, если вы решите временно прекратить работу от имени Генриха Лаубе.

По мнению командования абвера, это было бы самым разумным.

— Мы рассмотрим ваше предложение, господи майор.

— Если у Штраух была отдельная рация и если Штраух давно не имеет связи, то связной к арестованной можи прибыть в любое время.

— Логично.

— В этом случае, господин группенфюрер, на квартире Штраух нужно иметь не тех людей, которых вы таи держите сейчас.

Зейц посмотрел на Граве исподлобья:

— А откуда вам известно, каких людей мы там держим?

— Я лично звонил на квартиру Штраух, — бесстрастно сказал Граве. — Мне ответил грубый мужской гол заявивший, что разговаривать со Штраух нельзя, и старавшийся пытался узнать, кто звонит.

— Кем же вы назвались? — с досадой спросил Зейц

— Я просто повесил трубку, — сказал Граве. люди ведут себя неуклюже, господин группенфюрер их надо оттуда убрать. Они вели себя так, как полагалось,Зейц. !

— Но ваши слова настораживают... _

— Мы служим одному делу, господин групенфюрep, сказал Граве, не обращая внимания на Зейца. — Командование абвера предлагает провести совместную акцию на квартире Штраух.

— Конкретнее!

Граве придвинул портфель,, раскрыл, вынул плотный небольшой конверт.

— Нам кажется, на квартире Штраух следует находиться всего одному человеку, — сказал Граве и протянул конверт группенфюреру. — Вот этой особе. Поглядите, пожалуйста.

Зейц взял конверт. Из конверта на стол выпала фотография молодой, очень красивой женщины. Зейц удивленно приподнял брови.

— Инга Штраух? — спросил он. — И вы предлагаете?..

— Вы ошибаетесь, господин группенфюрер, — сказал Граве. — Это не Инга Штраух. Это сотрудница нашего одиннадцатого отдела фрейлейн Анна Рихтер. Похожа, не правда ли?

Зейц всматривался в фотографию.

— Сходство поразительное! — сказал он.

— На тот случай, если Москва пришлет человека, знающего Штраух в лицо, — сказал Граве.

— Продолжайте, подполковник, — сказал генерал.

Васильев, ожидавший, пока генерал закончит телефонный разговор, кашлянул, заглянул в раскрытый блокнот.

— Группа рассмотрела возможные последствия провала Аргуса», — заговорил Васильев. — Установлено, что Радист Аргуса» попал в гестапо, и известно, что в конце декабря рация «Аргуса» вышла на связь.

Она передал явную дезинформацию, хотя гитлеровцы и пытаются сдобрить дезинформацию верными, но устаревшими сведениями. Отсюда вывод — абвер и гестапо получили ключ к брюссельскому шифру. Сейчас конец сентября сорок второго года, товарищ генерал. У немецкой контрразведки имелось девять месяцев для прочтения ранее перехваченных телеграмм брюссельской группы. По сообщению «Гелы», в этом бюро работают не менее шестисот человек, руководимых опытными офицерами контрразведки И есть мнение, что гитлеровцы могли прочесть ту телеграмму где «Аргусу» поручалось установить связь с берлинскими товарищами.