Завещаю вам жизнь - Владимир Прибытков

Странные происшествия с «Гелой» не могли не настораживать.

Что-то в Берлине происходило. Но что?

Генералу больше чем кому-либо хотелось, чтобы опасения оказались ложными, но он меньше всех имел прав на самообольщение.

Как, впрочем, и все.

— Значит, в конце августа... — медленно сказал генерал. — Так. Но зачем немецкой контрразведке, заполучив шифр и радиста, заставив Винкеля однажды выйти на связь с ложной информацией, устраивать перерыв в радиоигре?.. Вы говорите — Винкель мог одуматься и отказаться от участия в дезинформации Центра. Допускаю! Однако слишком длительное молчание при начатой радиоигре — не в интересах господ из абвера или гестапо, а молчание Винкеля длилось целую неделю! Как по-вашему, капитан, немецкие контрразведчики не догадывались, что перерыв в связи, наступающий сразу же за дезинформацией, насторожит нас с вами?

— Полагаю, что догадывались, — сказал Алферов. -Но если они хотели, чтобы работал сам Винкель, хотели сохранить почерк Винкеля...

— Цена больно дорога! — возразил генерал. — Поставьте-ка себя на место Канариса или этого типа, Шелленберга. Допустили бы вы, чтобы у противника зародилась хоть тень подозрения? Нет, конечно. Стало быть, и перерыва в связи не допустили бы. В немецкой службе радиоподслушивания против группы «Гелы» наверняка работала специальная команда. Люди из этой команды вполне могли изучить манеру работы Винкеля и научиться более или менее удачно воспроизводить ее. Поэтому, арестовав Винкеля, ему немедленно подыскали бы дублера... Что, наши радисты не заметили никаких отклонений в почерке Винкеля пятого сентября?

— Я спрашивал их, товарищ генерал. Не заметили.

— Странно... Очень странно! — сказал генерал и задумался, опустив голову.

Васильев пригладил пробор.

— Разрешите два слова, товарищ генерал? — спросил он.

— Да, пожалуйста.

— Я понимаю и разделяю тревогу капитана Алферова — сказал Васильев, волнуясь чуть больше обычного — Но думаю, что он сгущает краски.

Я верю группа Лаубе цела.

Единственное, что необходимо» конечно, так это особая осторожность по отношению к получаемой от «Гелы» информации, пока мы не убедимся в неосновательности своих подозрений.

— Это само собой! — согласился генерал. — Теперь информации «Гелы» нужен другой подход...

В голосе его невольно прозвучала досада.

— Наблюдайте за почерком Винкеля, — приказал генерал. — Все телеграммы, направляемые «Геле», показывать мне. В них не должно проскользнуть сомнение. Ясно?

— Так точно! — сказал Васильев.

— Что-то здесь не так, — сказал генерал. — Из ваших рассуждениях, капитан, — не обижайтесь! — тоже чего-то недостает. Не могу догадаться — чего, но чувствую. Это не мистика, понимаете, а простое чутье... Подумать надо крепко подумать. Со всех сторон дело рассмотреть.

— Вы не допускаете возможности провала «Гелы», товарищ генерал? — напрямик спросил Алферов. Это слышалось грубовато. Генерал открыто посмотрел на Алферова

— Ваша версия, капитан, позволяет предполагать что в службе безопасности противника сидят люди, соответствующие должности, — сказал генерал.

— Мы-то с вами знаем, кто там сидит! В контрразведке собаку съели. Вот почему я не могу сейчас встать на вашу точку зрения. Вот почему допускаю и то, что группа могла уцелеть.

— Ясно, — сказал Алферов. — Вы допускаете?

— Совершенно правильно, — сказал генерал при дальнейших раздумьях надлежит также из этих двух возможностей. И подполковнику Васильеву, и вам. Давайте выждем и подумаем. Согласны?..

Алферов проснулся в пятом часу утра.

Глубокий сон освежил, но вчерашняя тревога оставалась по-прежнему неуемно сильной и сразу прогнала остатки дремы. Он не вставал, чтобы не разбудить детей и жену, только повернулся на правый бок и осторожно поправил подушку. Лежал и смотрел в предрассветный дождливый сумрак, неуверенно, на ощупь вступавший в комнату.

Вчерашнему разговору с генералом предшествовала целая неделя раздумий, сопоставления фактов, придирчивого анализа собственных выводов. Высказывая мнение о провале группы «Гелы», Алферов руководствовался отнюдь не желанием перестраховаться, а логикой самих событий, своим долголетним опытом работы в разведке.

Он и сейчас был убежден, что с группой «Гелы» неблагополучно.

Однако замечание генерала о немецких контрразведчиках имело глубокий смысл. В самом деле, эти матерые волки вряд ли могли, арестовав «Гелу», поступать так, как они поступили, судя по неуклюжей дезинформации и истории с нарушением связи.

Что-то здесь не сходилось. Чего-то здесь Алферов недопонимал. А понять следовало абсолютно все.

Он лежал и глядел в дождливый сумрак. Вновь и вновь восстанавливал в памяти последовательность происходившего с «Альфой» и «Гелой». .

Думал о судьбе «Аргуса». Сопоставлял различные варианты возможных действий разведчиков и фашистской контрразведки.

И не находил ошибки в своих выводах.

Зазвенел будильник, поставленный на 7.30.

Катя села, поправляя рассыпавшиеся волосы. Думая что муж еще спит, спрыгнула с тахты, остановила будильник. Зябко передернула плечиками, стала будить Танюшку.

Наверху кто-то ходил.

За стеной включили радио. По интонациям левитановского голоса -Алферов догадался, что передают сводку Информбюро.Танюшка побежала умываться. В ванной шумно заплескалась вода.«В чем же мой просчет? — думал Алферов. -В чем?» Катя подошла к тахте, присела, положила руку ему на лоб.

Он открыл глаза.

— Давно не спишь? — спросила Катя.

Свою ошибку Алферов понял шесть дней спустя К этому времени еще ничего не определили: работает ли на нас Винкель из Берлина, это сам Винкель или его фашистский дублер? Получаемая за подписью «Гела» информация оказывалась не очень интересной, запоздалой но и особых сомнений вызывать не могла. Васильев, читая телеграммы, пожимал плечами.

— Всяко бывает. — неопределенно произносил он.

Васильев, видимо, тоже напряженно думал о «Геле», уже не повторял на каждом шагу, что оснований для беспокойства не существует.

Генерал вычеркивал текст телеграмм, направляя «Геле», каждое лишнее слово.

Доклады о работе с «Гелой» выслушивал каждый день но о своем решении не говорил.

А Алферов догадался об ошибке как бы внезапно. Заглянул работник смежного отдела, попросил спички, пожаловался, что сильно устал.

— Не прибедняйся, — сказал Алферов. — Говорят, вы здорово поработали.

— Служим Советскому Союзу! — хитро подмигнул сосед и улыбнулся довольной улыбкой.

Прикурив, он ушел, а Алферов подумал, что сосед, занимавшийся дезинформацией гитлеровцев, выглядит, несмотря на усталость, счастливым.