Деревенская сюита - Анна Зубавина

Катя от радости закивала цирковой лошадкой.

— Хватит кивать-то, — Колька деловито отвел в сторону глаза. — По четыреста рублей за сотку и триста за городьбу готовь.

— А городьба причем?!

— Чтоб в огород въехать, дурная! За так звено выворачивать буду, что ли? — занервничал тракторист.

— А что за сотку как дорого? Баба Люба сказала, по триста пятьдесят брали!

— Так-растак, опять за свое! — со всей силы стукнул кулаком по колесу Колька и заорал благим матом: — Вот пусть твоя соседка, старая коряга, сама и пашет! Ладно, черт с тобой, оставлю по триста пятьдесят, но за городьбу не сбавлю! Больно надо мне ее ворочать, да тебя, дуру, жалко! Надорвешься еще.

— Договорились, — неожиданно покладисто согласилась Катя.

Тракторист молча развернулся и поплелся во двор.

* * *

Около дома стояла автомашина с будкой с надписью «Аварийная». Не обманули Алексей Ильич с Борькой — приехали! Катино сердце радостно подпрыгнуло: «С электричеством буду! На скамейке отдыхают, меня, видно, ждут».

— Здравствуй! Дождалась ты своего звездного часа, то бишь электрического! — заулыбался подошедшей Кате Алексей Ильич. — Подписывай бумаги, соседка работу приняла. Она у тебя прямо госприемка — одна комиссию заменит! — Алексей Ильич с Борькой рассмеялись.

Катя, бегло просмотрев документы, подписала.

— Вот твои экземпляры, а это нам, — рассортировал Алексей Ильич бумаги. — Не забывай только показания передавать да оплачивать в срок. Борька счетчик новый тебе опломбировал, держи контрольные цифры!

Он протянул ей листок. Повисла неловкая пауза. Алексей Ильич с Борькой вопросительно глядели на нее.

— Я очень благодарна, — со слезами на глазах начала говорить Катя и вдруг застыла. Как могла забыть, как?! Обещала две бутылки водки. Совсем из головы вылетело!

Она стрелой помчалась к бабе Любе. В своем доме ее не оказалось. «У меня дома, наверное», — догадалась Катя.

Старая женщина сосредоточенно рылась в комоде, Сонечка с любопытством оглядывалась вокруг, Шерри задумчиво сидела рядом.

— Баба Люба, у тебя водка есть?! — глаза Кати горели от нетерпения.

— Придумала, мужиков на работе спаивать. Не бывать этому! — щеки старой женщины нервно заалели. — Водка у меня есть, да не про их честь.

Катя с убитым видом возвратилась к лавочке.

— Алексей Ильич, извините, забегалась, — она горестно шмыгнула носом. — Нет у меня водки. И у бабы Любы тоже нет.

— Ладно, дочка, все бывает, — взгляд Алексея Ильича полыхнул обидой. — Обещанного, говорят, три года ждут.

Через несколько минут аварийная машина электриков скрылась из виду. Так погано на душе у Кати никогда еще не было.

На Порецкое легла густая беззвездная ночь.

Катя глядела в темноту широко открытыми глазами. Душу осторожными коготками царапала печаль. И хотя каждая клеточка тела молила об отдыхе, сон не шел.

После отъезда Алексея Ильича с Борькой Катя горько, до головной боли, проплакала до приезда Кольки-тракториста. Аж, лицо опухло!

Баба Люба, от души пробрав ее на предмет «что люди подумают», вручила ей Сонечку. А с Колькой пошла разбираться сама — «для догляду» и чтобы «бес окаянный чего не учудил».

Катя, к неудовольствию старой женщины, с трактористом расплатилась лично. Да плевать ей, что подумают про опухшее лицо! Она обидела Алексея Ильича, искренне, от души ей помогшего. Слезы наплывали на ее глаза вновь и вновь.

На этом потрясения дня не закончились. Она вдрызг рассорилась с бабой Любой. Старая женщина настаивала на немедленном устройстве грядок, пока не стемнело.

Катя яростно сопротивлялась. Нашла коса на камень!

Завтра она ждала работников БТИ и твердо решила до конца дня хотя бы помыть полы в своем доме и обмести паутину в комнатах.

Баба Люба смирилась, но объявила ей молчаливый бойкот.

* * *

Катя со стоном повернулась на бок и закрыла глаза. Укоризненный взгляд обиженных старческих глаз перед мысленным взором не отпускал.

«Вот до чего вредная старуха, — вздохнула Катя, — и ночью покоя от нее нет!» Надвинула на ноги мягкие тапочки и осторожно, на ощупь, дошла до кровати старой женщины.

Она лежала на боку и тонко посвистывала носом. Жидкая косица разметалась по подушке. Натруженная рука поверх одеяла мерно двигалась в такт дыханию.

Катя осторожно потрясла старую женщину за плечо.

— А?! Что?! С Сонечкой?! — схватилась за сердце баба Люба, кряхтя, спустила ноги с кровати и подслеповато сощурилась.

— Не пугайся, — Катя присела рядом, обняла теплую со сна старую женщину и уткнулась ей в шею. — Не сердись, баба Люб! Разбуди меня рано-рано, пойду грядки делать.

Она поцеловала морщинистую щеку.

— Ты только не молчи! Давай мириться, а?

Баба Люба погладила Катю по голове и нарочито ворчливо зашептала:

— Ладно, ступай, спи. Разбужу!

Через несколько минут Катя крепко уснула.

* * *

Катя задумчиво смотрела в пыльное окно рейсового автобуса на пробегающий мимо пейзаж. Горделиво проплывали мощные стволы сосен в приглушенно зеленоватом мареве широких крон со скромным утонченным подлеском из молодого березняка. Березки в легком наряде из кружевных молодых листьев стыдливо прикрывали стройный стан тонкими ветвями под напором игривого, почти летнего ветра. Придорожные кюветы пестрели зарослями ярко-желтых мелких цветов на фоне резной изумрудно-зеленой травы.

«Красота! — восхищенно вздохнула Катя и с легкой грустью подумала: «Так мы с Сонечкой в лес и не выбрались».

Сегодня, наконец, баба Люба согласилась на «выездной» день. В воскресение любимый летний праздник Троица, и она не стала противиться Катиной поездке в Дубское. Вручила ей список с перечнем деликатесов и строго наказала купить повкуснее и посвежее.

Катя давно не была в райцентре.

Она устало улыбнулась, вспоминая.

Три дня после примирения со старой женщиной Катя осваивала науку огородных работ, сразу же воплощая теорию на грядках.

Продавщица Оксанка насобирала ярких красивых пакетиков с семенами, оставшимися от весенней продажи: моркови, огурцов, редиски, доселе неведомой редьки и каких-то пряных трав. Семенной картошки Катя набрала у бабы Любы в погребе. А два ведра диковинных сортов картофеля «на развод» неугомонная старая женщина «настреляла» по селу.

«Вот так-то, Катерина, ты теперь настоящая хозяйка! Только крутись — не ленись, — баба Люба с восхищением осмотрела ровные, по линейке, овощные грядки, и, мечтательно скосив глаза в Катину сторону, добавила. — Курочек бы тебе…» Но увидела ее сузившиеся от негодования глаза и примирительно сказала: «Ладно, ладно, не серчай, на будущий год заведем!»