Письма к тетушке - Максим Юрьевич Шелехов

происходят из твоей головы, – успокаивает меня мой супервайзер (что значит мой непосредственный руководитель, он почти такой же, как Женя, умный). – Ты должна утвердиться на мысли, что занимаешься делом нужным, полезным. Ты несешь свет! Ведь, что есть наука и что является к ней проводником? Книга!.. А «десять процентов»? Это есть человеческий фактор. Мы живем в таком мире, понимаешь, люди сейчас даже несомненными благами способны гнушаться без дополнительных и мгновенных бонусов. «Десять процентов» – это для мотивации, для подстраховки. В конечном итоге, деятельность передовой нашей компании, направленна на развитие и только, на развитие ребенка современного, нового. Любой ребенок, даже самый любознательный, не возьмет в руки книгу лишь затем, чтобы ее прочесть. Ему до самого, как такового, чтения нет ни дела, ни охоты. Всегда так было, что его к книге завлекали картинками. Но ребенку «новому» мало одних картинок, его современный ум требует большего. Для того необходимы мы, и наши книги, и картинки, но в любой момент способные ожить и захватить внимание ребенка. А там, гляди, между делом, он еще и прочтет пару строк. А в чтении, как известно, развитие».

Вы должны согласиться, душенька, что слова моего супервайзера имеют резон. Я из его кабинета всегда выхожу мотивированной, окрыленной. Но… почему я такая тяжелая! Даже если мне удается с Зоей Тимофеевной к пониманию прийти, даже если стогривневую получается ей под журнал положить без лишней и ненужной нервозности, то уже при непосредственном контакте с ребенком… Почему в самый ответственный момент мне всегда в голову войдут Крылов или Чуковский и наведут там шороху! Сомнений не терпит моя профессия, ведь товар, в который сам не веришь, не продается! Почему вы меня воспитали такой тугой! Как я ненавижу Чуковского!..

В общем, работаю пока я, тетушка, чуть не в минус. Что препорядочно меня беспокоит. Ведь в то время, когда мне нужна независимость, полная, продолжаю я нуждаться в финансовой вашей помощи. А между тем, я меняюсь, следственно, и жизнь моя меняется, потребности растут, словом, не могли бы вы мне, милая, в этот раз перевести немножечко больше. Надеюсь, вы не потребуете четкого и развернутого пояснения моей нужды. Не за горами тот день, когда вам все вернется сторицей. Я собираюсь стать успешной!

Ну а пока, мои дорогие, не имея малейшего сомнения в том, что вы откликнитесь на мою просьбу, и, выражая наперед мою глубокую вам признательность, целую сто и один раз вас обоих.

Ва́рвара

27 декабря

Суббота

Не получилось написать так скоро; тысячу извинений, моя драгоценная! Мое предыдущее письмо вы, конечно, уже получили и десять раз успели перечесть, по своему обыкновению, а я вот только сейчас берусь за следующее. Надеюсь, успеет найти своего адресата еще в году этом. Кстати, с Наступающим!

Впрочем, поздравлениям и всевозможным пожеланиям пока не место. Прежде всего: большое вам человеческое спасибо! Вашей доброте, как и щедрости, нет предела. Деньги ваши не пошли в пустоту, и не на развлечения, как должен был подумать недоверчивый Николай Антонович. Сейчас я уже могу вам сказать: я поставила себе брекеты. Это такие специальные скобы на зубы, которые я должна носить некоторое время, чтобы сделать зубы ровными. Мне такое Женя посоветовал, сказав, что каждое мое действие и любая мысль должны проецировать успех в будущем; а всем известно, какая сила в улыбке. Вы, конечно, сейчас опять о Жене нехорошо подумали, и напрасно. Он бы не заботился обо мне, если бы я была ему безразлична, рассудите сами, ему бы все равно было, как и что во мне не так, если бы не имел он на меня виды. В общем, я Жене благодарна очень и искренне, пусть бы там кто и что себе не думал и не говорил. Я имею в виду Костю сейчас.

Это просто какой-то вурдалак, он как будто задался целью с меня всю кровь выпить! Я ему прямой вопрос задаю, что ему от меня надо? Он, видите ли, чувствует свою вину. За что? Молчит. Я у него переспрашиваю. «За то, что ты теперь такая», – отвечает. Нет, он хочет меня в могилу завести! Значит, безликой простушкой, дикаркой я ему нравилась. Теперь, когда я преобразилась, во всех смыслах этого слова, я в его глазах «много потеряла», «лишилась своей изюминки». Это за косой моей крестьянской он тужит-печалится, в чем прелесть находил, в кривизне зубов? «Да!» – его ответ. Он или смеется надо мной, или у него и впрямь мозги набекрень. «Может, со мной что-то не так, – начинает он свое объяснение, – но «нездоровые улыбки», как их принято называть, меня всегда привлекали. Они всегда искренние, в них нет и доли искусственности и натянутости, им веришь. Варя, мне снилась твоя улыбка. Снилось, как ты стыдливо опускаешь глазки, как всеми силами пытаешься сдержать в себе порыв веселости, или довольства, но как светится при этом все твое лицо. И что же?.. Как я должен теперь смотреть на твое предприятие? Я видел, Варя, эти новые, исправленные улыбки, более похожие на гримасы, чем на улыбки, будто из-под станка, из-под конвейера вышедшие, все на вид одинаковые, назойливые, навязчивые, выпячиваемые по всякому и без какого-то повода. Может, со мною что-то не так, повторю, но мне такие улыбки, Варя, не нравятся».

– Не про твою честь затея, брось сокрушаться, – ответила я ему на его тираду. Костя был задет за живое.

– Сколько будет издеваться над тобой это чудовище! Варя, как хочешь, но это не любовь. За него я вообще молчу, а с твоей стороны, Варя, это болезненная реакция… – И пошло поехало! Одна и та же песнь, пересказывать не хочу всю эту галиматью. Тоже еще нашелся, психолог! Вдумайтесь, тетушка, что пытается он мне внушить: будто чувства мои из унижения происходят, будто я Женю только потому люблю, что он меня мучит. Бред какой-то! Я Женю просто люблю, потому, что он красивый, потому, что он умный. И он не мучит меня, а помогает преобразиться! Да разве объяснить такому…

Опять же, если посмотреть со стороны, кто еще покажется садистом. Этот Костя так и ждет так и ищет возможность задеть, уколоть меня, что-то при этом выдумывает. Прицепился сегодня в университете, заметив на мне татуировку. (Да, кстати, я же вам не говорила, – у меня теперь на шее, душенька, маленький, прелестный самолетик).

– Все преображаешься? – спросил он язвительно.

– В отличие от некоторых, – ответила я. – Символизирует свободу и жизнь без границ. Как тебе?

– Превосходно, – произнес он с явным и подчеркнутым неудовольствием.