У самого синего моря - Игорь Рыжков

что ты?! Перестань сейчас же! — Она подобралась к лягушке ближе. Потрогала ее за атласную спинку. Лягушка не реагировала. Она легла животом на пол, и тускло смаргивала набежавшую влагу с глаз.

— Ты прекрасна! Спору нет! — Вдруг кто — то завыл высоким детским, словно из подземелья голосом. Лягушка оживилась. Она подползла к зеркалу ближе, и выпучив правый глаз уставилась в потемневшие от времени разводы краски, которые с некоторым натягом можно было принять за неразборчивую подпись мастера.

— А-а-а… — Произнесла она с облегчением. — Бабкина поделка. Совсем грамоте не разумеет. Подписалась кругом да крестом. Ты его не бойся, Афелия. — Обратилась она к молодой женщине.

— И на меня зла не держи. Устала я в шкуре этой бесовской! Сама себе противна, а уж царевичу и подавно. Заклятье на мне крепкое, понимаешь?

— Но живет без всякой славы! — Надрывалось зеркало дальше. Василиса зажала лапками дырки за глазами, которые, по видимому, выполняли роль ушей и, повысив голос, продолжила.

— Девицей я только три дня в году! За три ночи на год вперед не налюбуешься! Да и царевичу плохо! Красивый… Кобель. — Последнее слово ей явно далось с трудом. Она все — таки любила своего суженого.

— Сманивают его все кому не лень! Вертят задами, юбки срамно задирают. — Афелия усиленно захлопала накрашенными ресницами. Сочувствие, вдруг охватившее ее, было таким всеобъемлющим, что очень на частые слезы захотели, вдруг предательски испортить макияж.

— У семи богатырей! — Причитало зеркало о чем — то своем.

Афелия подползла к царевне поближе. Нежно погладила ей спинку снова.

— Василиса… — Произнесла она с нежностью.

— Чего тебе, красавица? — Ответствовала грустная лягушка. — А можно я тебя на руки возьму? Ты, такая… Ты, такая… — Она без разрешения взяла лягушку за бока и положила себе на ладонь.

Хитрюга не шелохнулась. Она по — прежнему, изображала из себя страдающую безмерно даму, и даже сморгнула еще раз для пущего эффекта.

Афелия развернула царевну мордочкой к себе, и в странном порыве нежности, крепко поцеловала ее в тонкие холодные губы.

Огонек джина испуганно рванулся под самый потолок.

— Та, что все ж тебя… А! Черт! — Нецензурно выругалось зеркало и предусмотрительно свалилось с подставки.

Лягушка после столь сладкого поцелуя вдруг стала стремительно расти.

Через миг Афелия уже не смогла держать ее на весу.

Она с опаской положила царевну на пол и сделала предусмотрительно два шага назад.

— Не смотри! — Шикнула Василиса. Но Афелия не смогла оторвать от нее расширенных жгучим любопытством глаз.

Гладкая зеленая кожа туго натянулась, похожая на переполненный воздухом детский воздушный шарик, и треснула на спине ставшей огромной лягушки.

Афелия, будучи девушкой стойкой перехватила удобнее длинные острые ножницы, вовремя вытащенные и ридикюля, и встала в оборонительную позицию «Лоп-Сао».

Была такая экзотическая школа восточных единоборств, предназначенная исключительно для женщин.

Афелия была почти уверена, что после поцелуя из лягушки должно было что то получится, но вот что?

Зеленая кожа начала просвечивать матово белым. Из расширяющейся трещины показалась согбенная спина, затем крепкие ягодицы, и наконец, копна русых волос, заплетенных в толстенную косу.

Василиса облегченно вздохнула и выпрямилась во весь рост. Была она выше Афелии на пол головы. Налитая крепкая. И… Действительно Прекрасная.

Огромные голубые глаза в опушке густых ресниц. Ровный прямой нос с тонкими ноздрями. Полные, четко очерченные губы. Гордая, высокая шея.

Широкие, но изумительных форм плечи. Тонкая талия. Афелия, слабея, разжала пальцы. Ножницы беззвучно шлепнулись на пол.

— Чего уставилась? — Грубовато привела ее в чувство Василиса.

— Голых девок не видала? — Ее голос был глубок и насыщен. Рокотал обертонами и был похож на голос джазовой певицы.

Однако, Афелия не считала, что она выглядит хуже.

Годы, потраченные на совершенствование тела, и н-ое количество долларов давали ей полное право подбочениться, развернуть плечи, в полной своей совершенности представив соблазнительную грудь и бойцовски вскинуть подбородок.

— Хороша… — Искренне улыбнулась Василиса. Коснулась теплой ладонью щеки Афелии, словно не веря в ее материальность.

— Глазами лепа… Бровьми союзна… Верю, что князь красою твоею доволен. Лягушкой то не особо засмотришься. Плохие у меня глаза, когда я в полном обороте. Вот ведь как. — Она прижала к себе Афелию и нежно, может быть, даже излишне нежно поцеловала ее в губы.

От столь неожиданных проявлений чувств красивой женщины, у Афелии сладко заныло внизу живота.

Она в замешательстве посмотрела в лицо Василисы.

Та снова улыбнулась. В глазах запрыгали веселые бесенята.

— А ты не бойся… — Подзадоривала она Афелию. — От меня в подоле не понесешь. Наветов дурных никто не скажет. — Василиса снова опасно приблизилась к Афелии и прошептала в пламенеющее ухо.

— А князь твой только бойчее будет, если узнает… А уж увидит, если… — Василиса мечтательно прикрыла глаза ресницами. Покачала головой, чмокнула губами, словно ела какое — то замечательное лакомство.

— А? — Распахнула она глаза вдруг и вопросительно посмотрела на Афелию.

— Н-нет… — С некоторым сожалением стала выбираться из теплых объятий молодая женщина.

— Ну и правильно! — Хохотнула Василиса.

— Чего попусту запал расходовать? Верно? Ты мужу своему верная нужна…

Афелия благодарно кивнула, но вдруг прильнула к Василисе всем телом и запечатлела на ее губах поцелуй полный желания и страсти.

Василиса умело ответила, но греха не допустила.

Отодвинула Афелию за плечи, когда та таять начала и с участием покачала головой.

— Спит сердце твое, девонька… Стылое… Будить его надо, чтобы любить было сладко. Могу, если хочешь. Только захочешь ли? Сладко и больно рядом. Одно без другого не бывает. — Афелия оскалила зубы словно пес, которого застали за кражей. В самую душу. В самые потаенные углы смотрела голубыми глазюками русская красавица. И сказать в оправдание было нечего. Одним словом в пыль, в мишуру, в блестки превратила она всю ее жизнь. Или почти всю…

— А с языком то у тебя что? — Озаботилась Василиса.

— Болеешь или мода такая? — Афелия мстительно, во всю длину насколько могла — высунула раздвоенный язык и пошевелила каждым кончиком отдельно.

— Фу… — Притворно скривилась Василиса.

— Пакость, какая… — Потом задумчиво склонила голову на бок.

— Забавно, однако… Может себе такой же устроить? А? — Она весело толкнула Афелию локтем.

— Подруга! — Афелию словно облили горячей водой. Она отчаянно хлопала глазами и не понимала, что с ней происходит.

В душе кипело, шевелилось и не находило выхода то, что она давила в себе десятилетиями.

Надо же «Подруга» не «подруга» а именно «Подруга».

Та, которой от тебя ничего не нужно.

Та, которая имеет все и готова делиться тем, что имеет.

Та, которая поймет то, чего никто из мужчин понять не сможет никогда.

Не сможет просто