Англия. Глазами воронов - Кристофер Скайф

Я вернулся в свою квартиру в Казематах и сообщил в Центр управления Тауэра о пропаже ворона, которая была должным образом зарегистрирована. Потом я проинформировал остальных членов Команды ворона, начальника Отдела эксплуатации Тауэра, пресс-службу и заместителя коменданта. Неужели Тауэр и впрямь обратится в прах, а королевство падет, если вороны улетят отсюда? Нет, но это определенно вызывает головную боль.

* * *

Тауэр и раньше терял птиц, по самым разным причинам. Например, в статье, опубликованной в 1896 году в газете Cork Examiner, говорится, что два ворона улетели из Тауэра, добрались до купола Собора Святого Павла и больше не вернулись. В документах Тауэра есть запись о том, что в ночь с 13 на 14 сентября 1946 года «ворон Грипп исчез. Ему было 17 лет, и он скакал по Тауэр-Грин с апреля 1939 года». Согласно тем же документам Тауэра, 13 сентября 1960 года в самоволку отправился ворон Грог: «В последний раз его видели в пабе «Rose and Punchbowl» в лондонском Ист-Энде!». 23 августа 1995 года лондонская газета Evening Standard опубликовала шокирующий репортаж под заголовком «Государственная измена в Тауэре: Чарли убил ворона», где сообщалось, что полицейская собака, спрингер-спаниель по кличке Чарли, убила ворона, которого тоже звали Чарли, во время обычной проверки безопасности. (Как следует из статьи, к собаке не было применено никаких дисциплинарных мер.)

* * *

Стандартная процедура в случае потери ворона такова: если пропадает один ворон, мы немедленно его заменим. Если пропадут два ворона, мы немедленно их заменим. Но если когда-нибудь случится катастрофа, и мы потеряем сразу всех птиц – что ж, будем надеяться, что такого никогда не произойдет.

Очевидно, что потеря птицы – очень печальное событие для меня и моей команды. Йомены считают воронов истинными стражами Тауэра, так что можете себе представить наше горе по поводу произошедшего. К счастью, мы любим поддерживать друг друга старыми добрыми армейскими шутками и подколками, и в тот день, когда Мунин исчезла, коллеги дали по мне залп из всех стволов.

Я никак не мог выбросить ее из головы. Куда она улетела? В каком направлении могла отправиться? В порядке ли она, справляясь со всем сама? Жива ли вообще? Не напал ли на нее кто-то? Вдруг кто-нибудь догадается, что она – ворон Лондонского Тауэра, и позвонит, чтобы сообщить о ней. В конце концов, вороны бросаются в глаза – это ведь не какие-то воробьи или голуби. А еще они, как правило, создают адский шум. Я поймал себя на том, что постоянно жду звонка с хорошими или плохими новостями и беспомощно таращусь в небо на случай, если Мунин вдруг материализуется, паря над Тауэром.

В мои обязанности в тот день входила охрана Внутреннего двора, который все йомены патрулируют по очереди. Я завершал дежурство в Кровавой башне – эта работа включает в себя заботу о безопасности посетителей, пока они стоят в очереди. После того как очередь рассосалась, я укрылся в одной из маленьких черных будок, поставленных здесь для нас более ста лет назад на случай ненастья. С несчастным видом наблюдая за идущими мимо последними посетителями, я вдруг понял, что в тот день не только мне не хватало Мунин. Оставшиеся вороны вели себя необычно тихо. Я почувствовал, что им ее тоже не хватает.

День подходил к концу, когда моя рация с треском ожила.

– Смотритель воронов Крис Скайф. Прием. – Это был один из моих коллег, и его голос звучал весьма оживленно.

– Слушаю. Прием.

– Крис, посмотри на золотую корону с южной стороны Белой башни. Это ворон? Прием.

– Роджер, сейчас проверю. Подожди.

Я выбрался из будки и посмотрел на Белую башню, опутанную строительными лесами. Напрягая глаза, я заметил нечто похожее на маленькую черную точку на самом верху одной из золотых корон Белой башни. Это она? Сказать наверняка было невозможно. На верхушке Белой башни каждый день сидят маленькие черные точки. Это любимый наблюдательный пункт для каждой вороны в Лондоне, а отличить ворону от ворона на таком большом расстоянии очень трудно. Разница хорошо видна только в полете – у ворона заметен характерный ромбовидный хвост и четыре длинных тонких маховых пера. С минуту я стоял, вглядываясь и прислушиваясь, а потом вдруг услышал характерный для Мунин тр-р-рескучий звук. Это была она! Она вернулась в Тауэр. Вот здорово!

Все, что мне требовалось теперь сделать, это спустить ее вниз.

– Последний вызов. Да, это Мунин. Спасибо, что заметил ее. Прием.

– Понял тебя, Крис. Удачи в спуске вниз. Отбой.

Мне не нужна была удача. Мне нужны были веревка и «кошки».

Тауэр наконец закрылся на ночь, и йомены выпроводили последних посетителей. Я стоял и смотрел на Мунин. Я задумался, не голодна ли она. Может, мне стоит пойти в кладовую за вкусной мышью или крысой, и когда она увидит, как я размахиваю ею, то сама спорхнет вниз, сядет мне на руку и с благодарностью ухватит клювом мышь? Нет. Такого не произойдет никогда. В конце концов, это Мунин. Мой давний недруг. У меня оставался только один вариант.

Прежде чем объяснить, что произошло дальше, я должен четко заявить, что никто из сотрудников «Исторических королевских дворцов» никогда не просил, не убеждал и не принуждал меня к действиям, которые я тогда предпринял! Это было мое личное решение, каким бы безрассудным оно ни казалось. Просто в тот момент я решил, что так будет правильно – ради спасения ворона и во имя моей гордости.

* * *

Возможно, вы полагаете, что взобраться на Белую башню – не такое уж большое дело и бывший британский пехотинец с немалым опытом парашютных прыжков, после почти двадцати пяти лет службы по всему миру, способен легко взобраться на Белую башню, схватить ворона и спуститься обратно с птицей под мышкой, гарантировав тем самым спасение нации. Но помните: я всего лишь был в армии, я не Джеймс Бонд! Да, когда-то я был совершенно счастлив, прыгая с высоты в двенадцать тысяч футов, но спустя столько лет перспектива взобраться на Белую башню и рисковать жизнью ради ворона, признаться, пугала меня довольно сильно. Я уже не такой проворный и подтянутый, как раньше. В былые времена я мог ежедневно бегать с пятьюдесятью-шестьюдесятью килограммами за спиной, но годы прыжков с самолетов и стрельбы из пулеметов оставляют после себя ноющие боли: мое правое колено сделано из стали, в спине у меня не хватает пяти межпозвоночных дисков, и у меня ослаблен слух из-за стрельбы. Вдобавок я успел побывать в нескольких автомобильных авариях. И все же…

С западной стороны Белую башню окружала сложная система строительных лесов, поддерживавших ряды деревянных платформ, стоя на которых каменщики работали с древними каменными стенами. Там было семь или восемь уровней. Они соединялись между собой лесенками, похожими на металлические пожарные лестницы, какие можно увидеть на стенах зданий.

Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я бросил последний взгляд на золотую корону, где победно восседала, приводя в порядок перья, Мунин. «Ладно, – подумал я, – я иду за тобой, маленькая шалунья».