Про Бабаку Косточкину-3, или Все ноги из детства - Анна Никольская

Я посмотрел на небо.

Я первый раз шёл под руку с девчонкой.

А по небу между тополей плыл дирижабль в форме сердца, как мне показалось.

Показалось, конечно! Влюблённым ещё и не такое мерещится, — подмигнул мне Тишка. Кто ещё тут влюблённый? Что это он размигался?

— Ты с ней поосторожней. Она тебя, между прочим, старше на тридцать лет.

Тишкины слова мне совсем не понравились. Во-первых, никто тут не влюблён.

А во-вторых, Тюльпанская и правда меня на тридцать лет старше.

Я вызвался купить билеты, хотя не был уверен, что вырученных с продажи робота денег мне на всех хватит.

Билет стоил десять копеек.

Занавес.

Я купил четыре на седьмой ряд. По центру. Я просто ощутил себя каким-то подпольным миллионером. Как Корейко из «Золотого телёнка»!

Прочувствовав это сполна, я повёл всех в бар за попкорном. Думал взять мегаведро, чтобы сразу на всех, и колы. Но ни колы, ни попкорна в баре не оказалось. Не оказалось и самого бара — вместо него был прилавок с продавщицей в переднике. У неё были только пирожки и соки. Такие необычные — в стеклянных конусах с краниками. Она в эти конусы наливала из трёхлитровых банок. Девчонки взяли яблочный с мякотью, а мы — томатный. От пирожков Тишка меня отговорил, сказал, что они с Бобиком. Пока я расплачивался, Тюльпанская смотрела на меня с интересом:

— Ты в спортлото выиграл? Или ограбил сберкассу?

— Это он вагоны по ночам разгружает, — вставил Тишка. — Укрепляет плечевой пояс. Видишь, какие мускулы!

Никаких мускулов у меня не было, и я предложил пройти в кинозал.

— А морской бой как же? — удивился Тишка. — Давай сыгранём, десять минут ещё до начала.

У них тут что же, компьютеры уже есть?

Но нет. Никаких компьютеров. В фойе стояли игровые автоматы в человеческий рост и даже выше. Из железа. У нас таких нет, мне понравились!

Тишка наменял у продавщицы пятнашек, и мы стали играть в морской бой, а девчонки — в сафари. Вернее, это Тишка играл. Он глядел в перископ и палил торпедами по вражеским кораблям. У него, надо сказать, неплохо получалось. А я глядел на Алку, как красиво она охотится на львов с носорогами: прищурится — и стреляет из ружья, прищурится — и стреляет. Симпатично так, правда. Но потом Щиборщ мне её загородила, а потом нас уже позвали на сеанс, билетёрша.

Народу в зале было мало. Тишка сказал, что всех вывезли на природу — отмечать Первомай с рабочими коллективами.

Я всё боялся, что Алка сядет со Светкой, но она села со мной рядом.

Свет в зале погас, и стали показывать киножурнал «Новости дня», чёрно-белый. Про автозавод имени Ленинского комсомола и про то, как его лучшие бригады соревнуются за право участвовать в сборке юбилейного «Москвича».

Пока мы смотрели кино, я никак не мог сосредоточиться. Потому что Алка положила руку на подлокотник и, наверное, ждала, что я сверху свою положу. Но она у меня, как назло, стала совсем мокрая. А как можно положить мокрую руку? Никак. И потом, я всё-таки не был в Тюльпанской уверен до конца. Потому что она — женщина-загадка, как сказал бы мой папа. А таким доверия нет. Что, если она просто так руку положила, без всяких там? Кто знает, как у них тут, в тридцать лет назад, всё устроено?

В общем, Алка смотрела фильм, а я смотрел на Алку. Не прямо так, конечно, а аккуратно, уголком глаза, чтобы она не заметила.

У меня даже голова потом заболела — от перенапряжения. Зато я заметил, какой у неё профиль. В профиль Тюльпанская даже ещё красивее, чем анфас. У неё сегодня вместо каралек была коса. Она её через плечо с моей стороны перекинула, это ей тоже ужасно шло. Знаете, бывают такие люди, которым ну всё идёт! Всё, что ни наденут, какую причёску ни сделают! Например, моя мама из таких людей. Она однажды побрилась наголо — роль того требовала. Так мы с папой на неё не могли налюбоваться. Особенно не мог папа.

И Тюльпанская тоже из таких людей. Недаром по ней кроме Чапли полшколы сохнет, Тишка рассказывал.

В итоге мы с Алкой всё кино так и просидели — истуканами. Даже в самый кульминационный момент, когда те двое в снегу обнимались, я так и не решился Тюльпанскую обнять. Хотя мне очень этого хотелось.

А Тишка — тот наоборот. Как уж на сковородке, весь извертелся. Он от Светки чуть с середины фильма не сбежал, но всё-таки высидел.

И вот пока я находился рядом с Алкой и про всё это думал, сердце у меня стучало, как у кролика. Я однажды в зоомагазине держал — пальцами слышал. Я боялся, что Алка тоже услышит. Но она была поглощена фильмом. Ей больше всех понравился актёр Леонид Филатов, с усами. Поклонник той учительницы.

Это она уже потом сказала, когда мы вышли из кинотеатра.

— А мне Альберт Филозов! — сказала Светка.

— Да ну! Ты пойми, Филозов — он мелкий. Всю жизнь на вторых ролях, — поморщилась Алка. — Настоящий мужчина должен быть сильным, рисковым и щедрым. Таким, чтобы его все вокруг уважали.

Я не был сильным, скорее наоборот. Рисковым? Возможно, ведь плюнуть в лицо Чапле — в этом есть риск, согласитесь. Зато я был щедрый, это я точно знал. Мне ещё Бабака давно говорила, что я такой, она заметила.

И я решил показать себя с лучшей стороны. Время как раз подходило к обеду — есть хотелось зверски. И я позвал всех в кафе.

В кафе-мороженом «Олимпийское» было не протолкнуться, хоть оно и под открытым небом. У нас в «Баскин Роббинс» и то не бывает такой толпы, хотя там 750 вкусовых сенсаций. А тут, я смотрю, сплошное сливочное.