Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

и лев сговорились между собой и будут по очереди сторожить убежище людей. Он вспомнил рассказы старых охотников о том, что хищники мстительны и злопамятны. Временами, в порыве бессильной злобы, молодой воин вскакивал на ноги и хватался за палицу или топор. Но благоразумие тотчас же брало верх: Нао вспоминал, что человек неизмеримо слабее крупных хищников, и хитрость, с помощью которой ему удалось убить медведя в полутьме пещеры, нельзя было использовать в битве с пещерным львом и тигрицей. Вместе с тем он был уверен, что борьбы не избежать. Уламрам оставалось либо умереть от голода и жажды под базальтовыми глыбами, либо воспользоваться моментом, когда тигрица будет стеречь их убежище одна. Мог ли сын Леопарда положиться на помощь Нама и Гава в этой страшной битве?

Нао вздрогнул, словно от холода, но, увидев, что взоры молодых воинов устремлены на него, почувствовал необходимость ободрить их.

– Нам и Гав спаслись от клыков серого медведя, – сказал он. – Они спасутся и от когтей пещерного льва!

Молодые уламры повернули головы и бросили взгляд на ужасную пару спящих хищников.

Нао ответил на их невысказанную мысль:

– Пещерный лев и тигрица не всегда будут вместе. Голод заставит их разлучиться. Когда лев уйдет на охоту в лес, мы нападем на тигрицу. Но Нам и Гав должны во всем слушаться меня.

Уверенная речь Нао вселила надежду в сердца обоих юношей. Рядом с могучим сыном Леопарда даже смерть не казалась им страшной.

Сын Тополя, более живой по натуре, воскликнул взволнованно:

– Нам будет повиноваться Нао до последнего дыхания!

Товарищ его, в свою очередь, воздел обе руки кверху и проговорил:

– Гав не боится ничего, когда Нао с ним!

Не находя слов для выражения теснившихся в их груди чувств, молодые воины издали воинственный клич, потрясая топорами. Нао смотрел на них с суровой нежностью.

При этом шуме лев и тигрица проснулись и вскочили на ноги.

Уламры с вызывающим видом закричали еще громче. Хищники ответили сердитым рычанием… Затем все успокоилось, и снова наступила тишина.

Поднявшееся над горизонтом солнце заливало своими щедрыми лучами лес и саванну. Мелкие зверьки, беспокойно оглядываясь на спящих хищников, сновали от леса к реке и обратно. Коршуны, осмелев, изредка урывали по куску мяса лани. Венчики бесчисленных степных цветов тянулись к солнцу. Жизнь ключом била в степи и в лесу.

Люди терпеливо ждали ухода льва. Время от времени Нам и Гав ненадолго засыпали. Нао напряженно размышлял о побеге, однако планы, возникавшие в его голове, были неясны и туманны.

У молодых воинов оставался еще небольшой запас мяса, но жажда уже начинала томить их.

Когда день стал меркнуть, пещерный лев проснулся. Метнув горящий взгляд на базальтовые глыбы, он удостоверился, что люди все еще находятся под ними.

Запах человека разбудил в хищнике злобу, напомнив о событиях вчерашнего дня. Лев зарычал и, вскочив на ноги, обошел кругом убежище уламров. Памятуя, однако, что пещера неприступна и что спрятавшиеся в ней люди больно кусаются, пещерный лев вернулся к туше лани. Тигрица уже принялась за еду. Вдвоем они быстро уничтожили остатки мяса.

Насытившись, лев повернулся к тигрице; во взгляде свирепого зверя светился призыв. Тигрица ответила ласковым мяуканьем. Длинное туловище ее извивалось в траве. Потеревшись мордой о спину тигрицы, пещерный лев облизал ее своим гибким шершавым языком. Тигрица принимала ласки с полузакрытыми глазами, в которых вспыхивали зеленые огоньки. Вдруг она отскочила назад и приняла почти угрожающую позу. Лев зарычал глухо и призывно, но тигрица не слушалась; она распластывалась на земле, как огромный уж, ползла на брюхе по высокой траве, потом прыгала вверх. В ярких лучах заходящего солнца шерсть ее отливала оранжевым цветом, и казалось, что в воздухе пляшет гигантский язык пламени.

Лев сначала неподвижно стоял и смотрел на ее игры: потом молча, без звука, бросился к ней. Тигрица отскочила и, часто оборачиваясь, скользнула в ясеневую рощу. Лев последовал за ней.

Видя, что хищники скрылись, Нам сказал:

– Они ушли… Надо переправиться через реку.

– Разве Нам потерял чутье и слух? – возразил Нао. – Или он умеет бегать быстрее пещерного льва?

Нам опустил голову. Из рощи доносилось хриплое дыхание льва, подтверждавшее справедливость слов Нао. Молодой воин понял, что опасность продолжала оставаться такой же грозной, как и в то время, когда хищники спали возле самого убежища.

И тем не менее в сердцах уламров зародилась надежда: брачный союз льва и тигрицы должен был заставить их искать логовище, ибо крупные хищники редко ночуют под открытым небом, особенно в период осенних дождей.

Но вот огненный шар солнца скрылся за лесом, и сердца троих людей стеснила тоска. Эту тоску испытывают и все травоядные с наступлением сумерек. Тяжелое чувство еще усилилось, когда из лесу снова вышли пещерный лев и тигрица. Поступь льва была размеренной и важной. Тигрица, наоборот, шаловливо резвилась вокруг него.

Сумерки окутали землю, и над саванной поднялся многоголосый рев голодных зверей. Хищники кружили вокруг убежища уламров, зеленые огоньки сверкали в их глазах. Наконец пещерный лев прилег на траву вблизи каменных глыб, а его подруга побежала к прибрежным камышам на поиски добычи.

Несколько крупных звезд загорелось на темном небе. Вслед за ними повсюду высыпали крохотные светящиеся точки, и в бархатной синеве отчетливо вырисовались заливы, острова и реки Млечного Пути.

Гава и Нама звезды интересовали мало. Но Нао смутно ощущал величие и красоту ночного неба. Ему казалось, что большинство звезд – это огненная пыль, вспыхивающая и тут же угасающая, как искры от костра. Однако он заметил, что есть звезды, которые каждую ночь сияют на одних и тех же местах.

Вынужденное бездействие, в котором его деятельная натура находилась со вчерашнего дня, заставляло Нао пристальнее вглядываться в темный небосвод с его бесчисленными огнями. И странное волнение овладевало молодым уламром, когда он думал, как далеки эти небесные огни от Земли, где он находился.

Луна всплыла над чащей деревьев, осветив пещерного льва, дремлющего в высокой траве, и тигрицу, рыскающую между лесом и рекой в поисках добычи.

Нао беспокойно следил за ней глазами.

Наконец тигрица надолго скрылась в непроходимой чаще, и Нао с тоской подумал, что, если бы силы Нама и Гава были равны его силе, они втроем попытались бы вызвать теперь на бой царя зверей.

Сына Леопарда мучила жажда. Нам страдал от нее еще сильнее. Хотя его очередь стоять на страже еще не наступила, сын Тополя никак не мог заснуть. Глаза молодого уламра горели лихорадочным блеском…

Нао почувствовал приступ грусти. Никогда