Хочу тебя напрокат - Айрин Лакс

Ну, коза, блин, зачем саму себя истязает? Видно же, что терпеть не может креветок, но назло мне пытается их есть.

Упрямая, блин!

Раздражает!

Хочется по круглой заднице её отшлёпать хорошенько, чтобы не дурила.

Ещё один кусочек.

Потом Ди откладывает пиццу и сидит, смотря перед собой в тарелку. Пытается проглотить, затем резко поднимается из-за стола и, зажав рот ладонью, уносится прочь.

За столом на секунду повисает тишина. Она нарушается лишь скрипом ножа по дорогому фаянсу — Люся пилит зелень.

До моего локтя дотрагивается Алия.

— Хан, можно тебя на минуточку? Нужно поговорить!

Алия поднимается первый, вытерев рот салфеткой и отходит на несколько метров, требовательно глядя на меня.

Приходится отложить мясо в сторону и идти за вдовой. За три года, минувших со смерти брата, Алия до сих никого себе не нашла. Хранит траур по Кариму. Это, конечно, похвально, что она так Карима любила, но бабе тоже секс необходим.

Я бы не противился, если бы Алия себе достойного мужика привела, и ни в чём её винить не стал.

Может, как раз об этом мне и хочет сообщить?

Мы выходим из столовой и останавливаемся в коридоре.

— Объясни-ка мне кое-что, Хан… — начинает говорить Алия с блеском в глазах.

И по тому, как она на меня смотрит, ясно, что разговор пойдёт не о ней.

Но обо мне.

— Ты притащил в дом любовницу? — спрашивает Алия громким шёпотом.

— Блять, и ты туда же! Я не притащил в дом любовницу! О чём ты вообще говоришь?!

— Будто я не знаю, какие чувства ты к этой девочке испытывал, Хан! — возражает Алия. — Ты мне сам рассказывал, помнишь?

— У Дианы проблемы, ясно? Серьёзные проблемы! Опасность для жизни. Её преследуют! Я обещал разрулить, а пока я решаю, Диана у меня в доме поживёт.

— Да? — спрашивает с недоверием.

— Да, — отвечаю твёрдо.

— Обманываешь сам себя, — качает головой Алия. — Она беременна от тебя?!

— Чё?! Какая нахрен беременность?! Ты о чём вообще?! — удивлению моему нет предела.

— Её тошнит. От рыбы и морепродуктов. Уж мне, женщине с четырьмя детьми, можешь поверить… Дочь твоего друга выглядит здоровой, но вдруг приключается резкий приступ тошноты… Нехорошо, Хан!

— Бля, да ты не понимаешь! — перехожу на горячий шёпот, чтобы не прикрикнуть. — Я с ней не трахался. По воздуху Диана от меня залетела, что ли?! Не гони пургу.

— Не спал с ней? Значит, дела обстоят ещё хуже, чем я думала. Ребёнок не от тебя! — фыркает Алия. — Зачем тебе столько проблем, Хан?!

А-а-а-а-а! Так и хочется запустить пальцы в волосы и орнуть во всю глотку. Что за бабы меня окружают?! Мозг от них закипает за считанные мгновения.

Ди беременна?! Да ну нахуй. Быть такого не может! Не может…

— Ди не беременна! — отворачиваюсь к окну.

Но что я там разгляжу в густой темноте позднего вечера?! Ничего!

— А ты уверен? — подскакивает ко мне Алия.

Едва ли вплотную! Её большая, мягкая грудь, выкормившая четверых детей упирается в моё плечо, правой рукой Алия приобнимает меня за торс.

— Хан, в этом вопросе у меня опыт очень большой. Я сразу могу раскусить подобное. У неё грудь стала больше, чем я помню, а во время беременности грудь всегда наливается, становится, тугой, чувствительной…

От слов Алии о груди Дианы у меня пар из ушей начинает валить. Член каменеет буквально за секунду и подпрыгивает резко вверх!

Что самое хреновое, слова Алии находят подтверждение в моих мыслях. Вспоминаю, какой была Ди час назад, может чуть больше, как дерзко и туго торчали вишенки сосков…

— Мне кажется, ты ошибаешься, — говорю не так уж уверенно.

— А ты проверь, — мягко советует Алия. — Попроси её на тест пописать. Это не сложно…

Рука Алии скользит по моей спине вверх и вниз, дыхание вдовы густеет.

— Ты очень, очень хороший человек, Хан, — говорит Алия с придыханием. — Но твоей добротой могут воспользоваться ушлые девицы. Сегодня она попала в беду, завтра останется с пузом и чужим ребёнком… Ты не сможешь выбросить Диану на улицу. Проблем только добавится, а у тебя и своих проблем полно.

Позади слышится шорох шагов.

Я оборачиваюсь, видя, как Диана возвращается и, заметив меня почти в обнимку с Алиёй, замирает на секунду.

Глаза Дианы сверкают в полутьме, когда она бросает быстрый взгляд в мою сторону и возвращается в столовую.

Рука Алии до сих пор лежит на моём торсе.

— Ладно, Алия. Я… кхм… проверю всё. Но не думаю, что ты права, — говорю только для формы.

У самого внутри такой кипиш, просто Третья Мировая война. Мысли пробивают на убой, вызывая адскую боль в моей черепушке.

Я мигом вспоминаю все слова Дианы: о том, что она свою целочку кому-то отдала. Даже не знает кому. Блять, убивать хочется…

Да и потом… Три года прошло! Не хранила же она себя. Тем более, если уже был секс.

Кто, млять, тот удод, что наградил дочь Клима беременностью?!

— Я за тебя переживаю, — говорит с грустью вдова брата и внезапно обнимает меня. — Женская интуиция подсказывает, что у тебя в семье не всё гладко, а ты себе ещё новых проблемы подбрасываешь…

— У меня нормально всё. Давай за стол вернёмся? — пытаюсь мягко отстраниться.

Но Алия крепко на своём стоит.

— Послушай, Хан…

Ко мне — крепче, ближе. Грудью.

Заебало. Чё же мне все бабы свои сиськи в нос толкают?!

Я о других сиськах думаю…

Отстраняю Алию и отхожу, доставая с верхней полки пачку сигарет. Открываю окно.

— Отойди, застудишься. Мне покурить надо. Подумать…

Алия не отходит на совсем, лишь встаёт с другой стороны так, чтобы из открытого окна на неё холодным ветром не дуло.

— Я чувствую, что у тебя с Людмилой не ладится.

— Да ну ты брось! — смеюсь в полный голос.

Чиркаю зажигалкой, прикуривая. Жадно глотаю дым, задерживая в лёгких, и выпускаю постепенно.

— Ты как-то мне сама говорила, помнишь? О детях, о семье. О подарке судьбы. Ну так вот он, подарочек! Да, Алия? — усмехаюсь. — Ещё припоминаю, как ты меня уговаривала свадьбу закатить… Я не стал тебя слушать, лишь расписался с Люськой. Ты желала нам долгих лет брака и десятерых, что ли, детишек… С Люськой по магазинам шныряла, как заправские подружки, вместе подгузы и слюнявчики Тимурке выбирала. А сейчас, что?!

— Да, это всё было. Я искренне желала тебе семейного счастья, крепкого брака, кучу детишек. Пыталась и с Людмилой подружиться, принять её в нашу семь. Тимурчика я люблю, но Людмилу… — качает головой. — Не обессудь, я её так и не смогла полюбить.