Принцесса ветра и мести - Алиса Джукич

Я ухватилась за протянутый ментальный канатик и позволила принцу объединить наши сознания. В голову ворвались чужие образы, эмоции и воспоминания. Мой разум кружил водоворот цветных всполохов, как детская карусель кружит смеющихся ребят, пока я не очутилась на заднем дворе Цитадели Дыхания, рядом с кустами шиповника.

Я (он) вглядывался в строгое вытянутое лицо. Сначала я подумала, что передо мной стоит Маркус, но глаза фейца вовсе не походили на медовый янтарь. Черные зрачки ответно созерцали мальчонку.

– Ты – никчемный полукровка! – ядовито выплюнул мужчина и ткнул пальцем мне (ему) в грудь.

Хрупкое тело мальчишки задрожало, пару всхлипов вырвались наружу против воли.

– Папа, я буду стараться, – решительно утерев слезы рукавом, пообещал я (он).

Грозный феец тяжело выдохнул и протянул закрытый бутон хризантемы.

– Разбуди цветок, – грубо потребовал он, нависая над сыном.

Мальчишка сконцентрировался. Я чувствовала, как он жаждет порадовать отца, как сильно нуждается в похвале. Благая магия из крошечных пальчиков проникла в стебель, несколько лепестков отогнулись, я (он) радостно улыбнулся отцу, а потом хризантемы скрючились в огне.

Звонкая пощечина защипала лицо, из глаз мальчишки брызнули слезы. Цветок пеплом осыпался на брусчатку сада, и воспоминание померкло, оставив только боль в груди.

Мое зрение вернулось, я вновь стояла на поляне в крепких объятиях Благого Принца. Легкий блеск в глазах Дориана выглядел лишь преломленной призмой слез ребенка, страдающего от жестокости отца.

– Твой папаша ублюдок, – не удержалась я, до сих пор остро ощущая досаду и печаль мальчишки.

– Да, и он этого не скрывал. Зато родной отец преподал мне один ценный урок: боль тоже можно подчинить, превратив в оружие.

Дориан повел рукой, и в воздухе расцвела черная роза. Его зеленый глаз заискрился неестественно ярким светом, а следом заиграл тенями карий.

Принц вновь закружил нас в изысканном танце, очерчивая ровный круг на светлой поляне. Роза продолжала безмятежно парить, пока щелчком пальцев Дориан не развеял ее дымом по ветру.

Дым. Я поздно осознала, что его стало слишком много. Солнце уже заволакивало густой серой пеленой. Я в панике оторвала взгляд от Дориана и нервно осмотрелась по сторонам. Позади полыхал огонь, зеленая трава вяла и скукоживалась под натиском пламени. Мы стояли уже не на цветущем холме, а в центре огненного круга, который, виляя, смыкался в смертельную ловушку.

– Что происходит? – воскликнула я, перекрикивая треск пламени.

– Если не отпустишь прошлое, ты умрешь, Агнес. Враги не дремлют, они не будут сидеть сложа руки и ждать, пока ты научишься контролировать благую силу. Время – это роскошь, которой у тебя, увы, нет.

Пламя неумолимо наступало, совсем недавно свежий воздух заполонила едкая гарь. Согнувшись от кашля, я почувствовала исходящий жар от сужающейся пламенной стены.

– Твою мать, Дориан! – Меня снова сотряс резкий приступ кашля. – Сейчас же прекрати это безумие!

Но принц не слушал меня, его согнуло пополам, он, как и я, пытался отдышаться.

– Нет, я не примирюсь с твоей утратой, зефирка. Так что если уж идти ко дну, так вместе.

Пламя лизнуло локоть, и я громко вскрикнула. Дориан тут же оказался рядом, закрывая меня от огня. Я с ужасом наблюдала, как плавится кожа на плечах его доспехов.

– Разве огненным фейцам страшно пламя? – задыхаясь, с трудом произнесла я.

– Мы лишь черпаем из него силу, но не властвуем над огнем.

Принц зашипел, алые волдыри вздулись на загорелой коже, покрывая шею и грудь.

– Спаси нас, Агнес! – взмолился он. – Усмири пламя магией воздуха, нанеси сконцентрированный удар. – И, кривясь от боли, предупредил: – Но, если ты перестараешься, порыв ветра подстегнет мою силу и мы сгорим заживо.

Пламя беспощадно жалило принца, словно рой озлобленных пчел. Дориан не блефовал. Он действительно вознамерился преподать мне урок. Поистине убийственный.

Лодыжки полоснуло острой болью, теперь уже зашипела я. Дориан заставил меня опуститься на колени и накрыл собой.

Мы горели. Огненный круг сужался, черный дым въедался в кровь подобно смертельному яду. Казалось, еще чуть-чуть, и мы навсегда останемся пленниками этой проклятой поляны.

Мысленно потянувшись к магии воздуха, я впустила ее в свое искромсанное нутро. На этот раз я не подавляла эмоции, не пыталась побороть застарелую боль от потери матери, от лжи брата и от разочарования в любви. Наоборот, я пропитывала силу этой болью, наполняла каждую магическую вспышку гаммой неприкрытых чувств. Я принимала себя, сживалась со своими страданиями, отпускала обиды.

Щелчок невидимого замка отворил клетку внутреннего зверя. Магия поглотила разум, вторглась в каждый миллиметр тела, наполнила душу, сливаясь со мной воедино.

Зверь не пробовал наброситься на меня, прорасти корнями через тело, лишь послушно ждал моих указаний. На пару мгновений приняв свою боль, я обрела целостность, наконец-то стала собой.

Взмах руки отогнал от нас оранжевые всполохи пламени. Стена воздуха вступила в сокрушительную схватку с огнем. Жар отступил, легкие наполнились кислородом, а мы с Дорианом шумно задышали ртом, все еще ощущая, как дерет горло.

Ветер успокаивающе укачивал пламя, как мать перед сном баюкает крикливого младенца. Смертельная ловушка постепенно угасала. Дориан припал лбом к моему лбу, и я почувствовала, как мои обожженные щеки остужают слезы.

– Я знал, что ты справишься, – сипло признался принц, отстраняясь.

Я порывисто стерла мокрую дорожку, размазав пепел по лицу.

– Ты идиот, Дориан, – со всхлипом отозвалась я, дрожа от выброса адреналина.

Желание зарядить кулаком ему в грудь взяло вверх, но, замахнувшись, я громко ахнула. Кровоточащие ожоги покрывали весь торс принца, местами обгорелые края доспехов впивались в покрасневшие плечи.

Выругавшись, я бесцеремонно схватила его за покрытую волдырями руку. Ветер переместил нас к реке. Туда, где шумные пороги переходили в размеренное течение. Нужно было срочно обработать раны фейца, пока ткань не присохла к обожженной коже.

Усадив Дориана на берегу, я поспешила к прозрачной воде, на ходу отрывая лоскуты от собственной одежды. Смочив импровизированные бинты в горной прохладе, я вернулась к принцу и опустилась перед ним на колени.

Дориан лишь молча наблюдал за тем, как я принялась осторожно размачивать прилипшую к коже ткань, чтобы омыть раны.

– Ты мог сгореть, – раздраженно заправив за ухо выбившийся из прически локон, упрекнула я.

– Мог, – просто подтвердил принц. – Было бы весьма поэтично погибнуть на том же чертовом пригорке, где сто лет назад Элеонор подарила мне новую жизнь. Хотя ты бы этого не допустила.

– А если бы я не смогла…

– Но ты смогла, Агнес. И впредь тебе не грозит пасть жертвой собственной силы, если ты обуздаешь эмоции.

Я презрительно фыркнула. Но на сердце разлилось тепло, Дориан верил в меня, даже когда