Жених-горец - Ханна Хауэлл

«Мы лежим рядом, как близкие люди», — подумал вдруг Дэрмот. Он не только не был удивлен этим недолгим страстным забвением, он ждал его с того момента, как поцеловал Илзу. Чувствовать ее, пробовать на вкус — это казалось ему правильным и даже естественным. Он вдруг подумал, что ее страстный отклик на его ласки нисколько его не удивил. Он как будто заранее знал, что так и будет.

Значит, он уже знал эту женщину, но воспоминания о ней улетучились из его памяти. Этим объясняется то, как быстро он возжелал ее. А ведь она намного стройнее тех женщин, которые ему нравились раньше. Она зажгла в нем огонь страсти, которая его пьянила и возбуждала. И была очень опасной. Однако Дэрмот твердо знал — отказаться от того блаженства, которое он мог получить в ее объятиях, он теперь не сможет. Он просто должен сделать так, чтобы страсть не ослепила его и он сумел вовремя заметить угрозу и раскусить игру Илзы, если выяснится, что она все же дурачит его. После горьких уроков, которые преподала ему Анабель, Дэрмот был уверен, что никогда больше такого не допустит.

— Теперь я верю, что когда-то мы были любовниками, — прошептал он, внимательно глядя на Илзу.

— О, как это великодушно с твоей стороны, — протянула Илза, поворачиваясь и глядя ему в глаза. — Теперь ты думаешь обо мне не только как о лгунье и, возможно, убийце, но и как о шлюхе, так?

— Если ты раздвигаешь ноги для своего мужа, это не значит…

Илза подняла руку и со всего размаха ударила Дэрмота по щеке. Он изумленно уставился на нее, а потом сердито нахмурил брови.

Илза убрала ладонь от его лица.

— Твоя мужская потребность полностью удовлетворена?

«Полностью удовлетворена». Это было весьма скудным описанием того, что Дэрмот сейчас испытывал, но спорить ему не хотелось.

—Да.

— Значит, время от времени ты будешь требовать от меня исполнения супружеских обязанностей?

«По нескольку раз за ночь, и, может быть, даже утром», — подумал Дэрмот, но вслух произнес;

— Да, буду.

— Тогда не мог бы ты следить за своими словами, когда находишься рядом со мной? Я еще недавно злилась на тебя, но…

— Когда швырнула в меня кувшином?

Не обратив внимания на его слова, Илза продолжала:

— Большую часть времени я все же могу сдерживать себя. Я знаю, о чем ты думаешь, и ты знаешь, о чем думаю я. И мне кажется, что в ближайшем будущем нам снова захочется поругаться. Но здесь для этого неподходящее место. Мой гнев разгорится, но тело мое при этом охладеет к тебе.

Это было очень похоже на угрозу, но слова Илзы не были лишены смысла. В лучшем случае своими нападками он обидит ее и заставит «защищаться, а это, несомненно, убьет ее страсть. Если он согласится на перемирие, то не сможет использовать ее желание против нее самой. Он не сможет обманом вытянуть из нее правду, когда она будет пылать от страсти. Это, конечно, плохо, но это можно пережить. Подумав о том, что только что произошло между ними, Дэрмот понял, что ему будет весьма трудно хитрить и дурачить ее.

— Ты хочешь, чтобы все разногласия мы оставляли за дверями спальни, да? — спросил он.

— Да, — ответила она, укрываясь простыней. Накинув ее и на Дэрмота, Илза сделала вид, что не заметила его кривой ухмылки. — Я хочу перемирия. Споры останутся за дверью. Я сомневаюсь, что мы сможем постоянно следовать этому правилу, но по крайней мере давай постараемся.

— Значит, мир?

Дэрмот слегка удивился, когда Илза протянула ему руку, но все же пожал ее.

— Значит ли это, что здесь ты не будешь меня обманывать? И я могу не опасаться тебя?

Илза закатила глаза. Перегнувшись через край кровати, она протянула руку и нашарила на полу свою рубашку.

— Перемирие длилось недолго… Нет, я не буду тебя обманывать, не буду пытаться причинить вред твоему крошечному уязвимому тельцу, пользуясь своим отличным умением управляться с оружием.

«У нее редкостный талант говорить колкости», — подумал Дэрмот. И что самое прискорбное, ее слова были чистой правдой. Дэрмот с нескрываемым удивлением и все возрастающим изумлением смотрел, как Илза исчезла под простыней. Простыня начала бугриться, и Дэрмот внезапно понял, что она хочет надеть на себя рубашку. Наконец Илза снова появилась на поверхности, раскрасневшаяся и взъерошенная.

— Откуда эта неожиданная скромность? — спросил Дэрмот. — Ведь еще минуту назад…

— Сейчас я не чувствую того, что чувствовала минуту назад! — быстро отрезала Илза. — Ты можешь не опасаться меня. Я никогда не хотела тебе зла и не пыталась причинить вред. Но раз ты не доверил бы мне даже вынести свой ночной горшок, не понимаю, почему ты вообще меня об этом спрашиваешь? Все равно ведь не веришь моим словам.

— Обещай, что не будешь обманывать меня, и наше перемирие вступит в силу.

— А ты можешь дать мне слово, что не попытаешься меня обмануть или причинить мне вред?

— Конечно.

— Значит, и я обещаю.

Она снова пожала ему руку, а затем вылезла из кровати.

— Ты куда?

— За ту ширму в углу. По ней я должна была бы догадаться, что ты поселил меня в своей спальне. Ведь если бы эта комната предназначалась только для тебя или только для меня, ширма была бы не нужна.

Она скользнула за ширму, чтобы умыться.

— Я особенно не осматривалась, поэтому так и не поняла, что это твоя спальня. — Она выглянула из-за ширмы и сердито взглянула на Дэрмота. — Эта комната — самая обычная, ничем не выдающаяся. Не похожа она на покои хозяина замка. Правда, я видела другие комнаты, для гостей… — Она снова принялась плескаться, скрытая от его глаз. — В своей комнате ты не оставил ни единой вещи, которая говорила бы, что она твоя.

Дэрмот осмотрел помещение и решил, что она права. В комнате не было ничего, что указывало бы, что она принадлежит ему. Лишь открытый сундук с мужской одеждой в углу. Дэрмот не знал, как это можно изменить, но ему показалось странным, что он до сих пор не только не сделал ничего, но даже не подумал об этом. Он много месяцев провел здесь, поправляясь после нападения, и наверняка в комнате должен был остаться хоть какой-то след его присутствия. Но его не было. И Дэрмоту совсем не хотелось думать о том, почему это так.

Когда Илза снова посмотрела на кровать, Дэрмот уже встал и быстро прошествовал мимо нее за ширму. При виде его обнаженного тела у Илзы перехватило дыхание, и она даже закашлялась. Ругая себя за столь очевидную слабость перед этим мужчиной, Илза снова забралась в постель. Если даже его вид так на нее действует, она не сможет отказать ему ни в чем, не говоря уж о самой малости.

Повернувшись на бок и поуютнее зарывшись в мягкое пуховое одеяло, Илза решила больше не думать об этом. Она подозревала, что такая тактика только еще больше усилит подозрительность Дэрмота, если она, конечно, все-таки захочет оказать ему сопротивление. Она не сможет защитить себя от всех оскорблений и обид, которыми он, несомненно, будет забрасывать ее в последующие дни, так что сражение между ними, можно сказать, еще даже не началось.