Пока мы рядом - Рэй Клуун

Удар под дых.

То, что оказалось не под силу Кармен, Фрэнку, Мод, Томасу и Анне, удалось Герде, причем при первом же обращении в мой адрес. Герда бьет по моему самому больному месту. Я никому об этом не говорил. Я скрываю это под плотной маской, но это правда. Я чувствую, что рак наносит мне такой же страшный удар, как и моей жене. У меня такое ощущение, будто я пойман с поличным.

Я опускаю голову, киваю и чувствую, что глаза на мокром месте. Черт. Почему сейчас, при первой же атаке Герды на мою душу? Черт возьми, почему я не выдавил из себя слезы раньше, когда это пошло бы на пользу имиджу безутешного мужа? Когда я мог показать Герде, как сильно я люблю Кармен? Почему я раскололся сейчас, когда Герда начинает копаться в моих чувствах, почему вдруг именно сейчас у меня случилось недержание слезной жидкости? Бьюсь об заклад, Герда считает меня самовлюбленным идиотом, который делает вид, будто переживает за жену, а на самом деле нарушает неписаное правило супругов раковых больных: не предавайся жалости к самому себе. С поникшей головой, комкая в руке носовой платок, который мне протянула Кармен, я горько плачу.

— Вы чувствуете свою вину в том, что жалеете и себя тоже? — спрашивает Герда.

— Да… отчасти… — всхлипываю я, испытывая жуткий стыд. Который день уже в моей голове звучит противный голосок, который издевается надо мной, хихикает, когда я читаю эти чертовы книжки Симонтона, сопровождаю Кармен на консультации к врачам и сеансы химиотерапии, твердит, что все это не в счет. На последнем сеансе не было той лысеющей женщины — отдыхает? вылечилась? сдалась? умерла? — не было и ее мужа. А тот парень снова был в кепке «Гэтсби», но опять без своей девушки. Такое ощущение, будто все то хорошее, что я делаю, перечеркивается моей гнусной нескончаемой потребностью в самоудовлетворении. Это как у педофила, который годами сдерживается, но все равно постоянно чувствует себя виноватым, потому что не может избавиться от своих грязных мыслей о детях.

— Не надо так расстраиваться, Дэнни. На самом деле тебе, возможно, еще хуже, чем мне, — вдруг говорит Кармен.

До меня не сразу доходит смысл ее слов. Я смотрю на нее удивленно.

— Да, — продолжает Кармен, — ты здоров, ты, конечно, не ожидал всего этого, и вот тебе приходится сидеть здесь со своей женой, которая постоянно плачет, ноет и… — Она всхлипывает, замолкает и через мгновение добавляет: — Скоро останется без волос на голове.

Я вижу, что она искренне так думает. Она действительно считает, что все это ужасно для меня. Для меня.

Все происходящее кажется мне полным бредом. После нескольких недель рака наш психоэмоционально-поведенческий статус выглядит так.

1. Кармен, больная раком, испытывает комплекс вины, потому что заставляет страдать своего мужа.

2. Дэнни, муж Кармен, больной раком, испытывает комплекс вины вследствие чрезмерной, как ему кажется, жалости к самому себе.

И мы оба еще долго плачем, по-домашнему, обнимая друг друга.

— Хорошо, — подводит итог Герда.

Она говорит, что в следующий раз мы приступим к медитации по методике Симонтона.

— Я думаю, что это пойдет вам на пользу. С помощью медитации вы научитесь силой мысли бороться с раком.

Кармен кивает, как будто считает это привычным и совершенно естественным занятием.

— Мы подкрепим это упражнениями по визуализации, — продолжает Герда.

Я принимаю мудрое решение помалкивать.

— Эта техника тоже способствует душевному равновесию.

— Да, меня все устраивает, — снова кивает Кармен.

Я тоже киваю. Хотя не помню, чтобы Кармен излучала спокойствие, когда кидалась книгой Симонтона.

— Если вы будете выполнять эти упражнения, я смогу записать на пленку порядок их выполнения, и вы возьмете ее с собой, чтобы заниматься дома, — говорит Герда, показывая на кассетник.

— Мм… было бы неплохо, — говорит Кармен.

— И вот еще о чем я попрошу вас обоих. («Вас обоих», надо же.) Сделайте по одному рисунку с изображением опухоли в груди. (Вот когда пригодилась моя многолетняя практика участия в бестолковых мероприятиях, когда приходилось выслушивать бесконечную маркетинговую трепотню.) Вы тоже можете поучаствовать, Дэн, просто представьте себе, как выглядит опухоль в груди Кармен (Да уж, это очень просто!), потом покажите, как химия проникает в злокачественные ткани («Монти Пайтон»! Да это просто летающий цирк «Монти Пайтон»!), и отразите те мысли, что приходят вам в голову. (Ну, да, а что если в моих мыслях возникает только ассоциация с членом, выпускающим струю мочи?)

— Вас это устраивает, Кармен?

— Да… думаю, что да.

— А вас, Дэн?

— Да, идея кажется очень даже неплохой.

— Что ж, отлично, тогда до встречи через неделю!

— Да, до встречи.

Она крепко жмет нам руки.

— До свидания, Кармен! До свидания, Дэн.

— Покаааа, — говорим мы.

В лифте я искоса поглядываю на Кармен. Ее распирает от смеха.

Слава богу. С мозгами у нее по-прежнему все в порядке.

И меня всегда умиляет,

Что на исходе трудного дня

Люди все еще на что-то надеются…

Bruce Springsteen, песня «Reason to Believe» из альбома «Nebraska» (1982)

Я должен признать, что беседа с Гердой пошла нам на пользу.

Нам показалась блестящей идея откровенно рассказывать друг другу о своих ощущениях и переживаниях. Поэтому теперь я могу сказать Кармен, что этим летом мне совсем не хочется ехать в Блумендаал, а больше всего хочется, чтобы у доктора Уолтерса развилась скоротечная чахотка, и как здорово, что, каждый раз, переступая порог офиса «MIU», я попадаю в зону, свободную от рака. Кармен, в свою очередь, честно говорит о том, что больше не в силах терпеть эти муки, что уже за два-три дня до сеанса химии ее начинает колотить нервная дрожь при мысли об игле.

Запретной темой по-прежнему остается все, что может стать реальностью после химиотерапии: метастазы, ампутация груди и смерть — это самые страшные последствия. Совершенно неожиданно я нахожу поддержку у доктора О. Карла Симонтона: в своей книге он пишет, что негативные мысли подавляют развитие болезни. Симон, как окрестила его Кармен, уже не вызывает во мне неприятия; более того, после прочтения глав «Интеллектуальное воздействие на рак», «Управляйте своим здоровьем», «Научные доказательства правильности нашего подхода» я прихожу к выводу, что Симон — это Луи ван Гаал в медицине.

Я вывожу для себя простую формулу жизни: если статистика — наш враг, а Симон со своей американской беспечностью игнорирует все цифры и рейтинги выживаемости, значит, он друг. Так что за последнюю неделю мы уже рассказали всем, кому это было интересно, о том, что метод Симона, призывающий бороться с раком с помощью позитивного мышления, упражнений по медитации и приемов визуализации, научно обоснован (хотя, если честно, я все-таки умолчал о том задании с рисунком, что мы получили от Герды). И если кого и можно назвать чемпионом в позитивном мышлении, так это Кармен.