Эхо далекого прошлого - Марина Серова

себя, если честно. Я вообще-то ни на что не рассчитывала, просто решила заранее ничего не планировать, а посмотреть, как все пойдет дальше.

– То есть отдаться на волю судьбы? – уточнила я.

– Да, да! Вы правильно сказали. От судьбы, говорят, не уйдешь. Если уж что суждено, то это обязательно произойдет.

– А Илларион вам рассказывал, какие отношения у него были с супругой? – спросила я.

– Конечно! Илларион мне рассказывал, как она постоянно его пилит, постоянно придирается по пустякам, на ровном месте, что называется.

– А у вас нет такой привычки? – спросила я.

– Вот чего нет, того нет! – снова эмоционально отреагировала Виктория. – У меня, возможно, есть другие недостатки – да нет, не возможно, а точно есть, – но у меня нет привычки унижать и оскорблять людей.

– А вы видели супругу Иллариона? – спросила я.

– Нет, ни разу. Никогда с ней не встречалась и даже на фотографии не видела… Да, ведь вы, Татьяна Александровна, сказали, что расследуете ее убийство… Как же так…

– Елизавету Владиславовну Александровскую нашли вчера утром убитой. Илларион как ее супруг является подозреваемым номер один в причастности к ее убийству, – обрисовала я ситуацию.

– Но почему? Почему подозревают Иллариона? Почему считают, что он может быть убийцей? Убийцей собственной жены! Да он вообще никого не смог бы убить, что вы! Это… это какая-то чудовищная ошибка, я вас уверяю! Он ведь столько времени терпел все придирки в свой адрес, к тому же он уже решил, что разведется с ней, и даже сообщил ей об этом своем решении, и что же? После разговора о разводе он вдруг решил ее убить? Но это же нелогично! Ну, поверьте мне, прошу вас!

Красильникова с отчаянием на лице посмотрела на меня.

– Виктория, вы лучше скажите мне, сколько было времени на часах, когда он утром ушел из вашей квартиры, – попросила я.

– Илларион отправился на работу примерно около одиннадцати часов утра. Он никуда не отлучался, то есть не выходил из квартиры. Вот как приехал вечером после работы, так всю ночь и провел здесь. Мы даже в магазин не ходили. Он привез с собой салатов, нарезку, я курицу пожарила… Татьяна Александровна, а когда убили Елизавету? Во сколько? – спросила Виктория с волнением.

– В девять – начале десятого утра, – ответила я.

– Ох, – выдохнула Красильникова. – Но ведь это доказывает, что Илларион абсолютно не причастен к убийству своей жены. Ведь ее убили гораздо раньше, Илларион все еще был здесь, когда это произошло. Я могу это подтвердить! – решительно заявила Виктория.

– А кто еще, кроме вас, может подтвердить это? – спросила я.

– Не знаю, – вновь сникла Красильникова. – Больше, наверное, никто. Мы же с Илларионом никуда из дома не выходили, поэтому нас никто не видел.

– Ну, вот видите. Получается, что вы – единственная свидетельница того, что Илларион все утро до одиннадцати часов находился у вас.

– Ну, да. И что из этого следует? – Виктория непонимающе посмотрела на меня.

– Из этого следует то, что единственная свидетельница, то есть вы, является заинтересованным лицом, – объяснила я.

– Но ведь это правда! – в отчаянии воскликнула Красильникова.

«Какая же она наивная, – подумала я. – Теперь понятно, почему Илларион так увлекся Викторией. Ведь она представляла собой полный контраст эгоистичной и сварливой Елизавете. Сколько понимания и сострадания в этой девушке».

– Давайте я пойду в полицию, Татьяна Александровна, – продолжала между тем Виктория. – Пойду и скажу, что Илларион не убийца! Они должны мне поверить!

– Послушайте, Виктория, я ведь вам только что сказала, что вы – лицо заинтересованное. Других свидетелей того, что Илларион находился у вас дома в то время, когда убили Елизавету, у вас нет. Вряд ли ваши показания примут во внимание, – охладила я пыл Красильниковой.

– Так что же теперь делать?! – в отчаянии вскричала Виктория.

– Прежде всего, взять себя в руки и успокоиться. И вот еще что. Для того, чтобы у меня сложилась полная картина всей этой ситуации – с разводом Иллариона, с переездом к вам, – расскажите мне о том, какие у вас с Илларионом были разговоры перед тем, как убили Елизавету. Вы планировали, как будете жить, когда Илларион получит развод? – спросила я.

– Да ничего такого мы не планировали! Просто он сказал, что принял решение уйти от Елизаветы.

– Уйти к вам? – уточнила я.

– Ну, да, ко мне, – подтвердила Виктория. – Но я сначала даже не поверила в это, хотя и была рада.

– Почему же вы не поверили Иллариону?

– Ну, ведь условия, в которых проживал Илларион, нельзя даже и сравнить с этой квартирой, – объяснила Красильникова.

– А кстати, вы одна проживаете в этой квартире? Родственников у вас больше нет? – спросила я.

– Есть старшая сестра Арина. Она тоже, как и я, артистка балета, тоже окончила отделение хореографии нашего тарасовского колледжа искусств, только раньше меня. Наш отец умер уже давно, жили мы все время с мамой, втроем. Потом Арина вышла замуж и переехала к мужу. А мама… Она не так давно умерла… – голос девушки задрожал, а на глаза навернулись слезы. – Получилось так, что она поела в ресторане пиццу и отравилась. Спасти ее было нельзя.

– А ваша сестра знает про Иллариона? – спросила я.

– Знает, конечно. Она меня часто навещает, да и в театре мы с ней каждый день почти встречаемся, и на репетициях, и когда обе заняты в спектаклях. И… вообще, – Виктория не закончила фразу и замолчала.

Я еще раньше почувствовала, что Красильникова чего-то недоговаривает и нервничает. Понятно, что ведет она себя так из-за сложившейся ситуации с Илларионом. Однако тут было и что-то еще. Как будто бы Виктория не решается о чем-то рассказать и в то же время не может это скрыть. Может быть, она мне рассказала не всю правду? Хотя с виду Красильникова кажется такой непосредственной, правдивой, а временами даже наивной.

Пока я размышляла на тему, всю ли правду рассказала Виктория, она вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала все сильнее и сильнее, плечи тряслись, слезы ручьем струились из ее глаз, но она их даже не вытирала. Я встала и пошла на кухню. На столе стоял кувшин с водой. Я налила воду в чашку, которая находилась тут же, и отнесла воду в комнату.

– Выпейте воду и успокойтесь, – сказала я.

– С-спасибо, – запинаясь, проговорила Виктория и отпила глоток.

Постепенно Красильникова пришла в себя.

– Виктория, я понимаю, что известие об убийстве супруги Иллариона вывело вас из равновесия и вы не смогли сдержать эмоций, но, я полагаю, дело ведь не только в этом, не так ли?