Эхо далекого прошлого - Марина Серова

капюшоном, быть двоюродным братом Елизаветы? – спросила я.

Олимпиада Константиновна задумалась.

– Затрудняюсь сказать. С одной стороны, да. Да, может быть. Возможно, он это и был. Но не буду утверждать, ведь лица-то я не видела.

– Олимпиада Константиновна, еще раз опишите, пожалуйста, что вы видели.

– Спину… в черной куртке… с надписью… в капюшоне… походка – обычная, рост – не представляю даже…

– Давайте попробуем так, – предложила я. – У вас что-нибудь с капюшоном есть?

– Да… конечно, ветровка. Вот, – растерянно протянула мне женщина лилово-розовую шуршащую куртку.

– Я выйду в подъезд и пойду от двери ваших соседей к лифту, а вы посмотрите в «глазок». И скажете, тот человек был выше меня, ниже… ну хоть что-то.

– Ой, так это ж целый следственный эксперимент! – внезапно обрадовалась женщина. – Ну прямо как в детективах! Я готова.

Я раза три профланировала туда-сюда, шурша курткой. После чего вернулась к соседке Лизы.

– Тот человек двигался быстрее, чем вы… нервничал, может быть. И был чуть пониже, буквально на ладошку, наверное, – отчеканила женщина. Ну уже что-то. Отлично.

– И такой вопрос. Во сколько вы вызвали полицию, помните?

– Нет, но могу в телефоне посмотреть, – с готовностью потянулась за стареньким мобильником женщина. Глянула: – Вот, позвонила в девять десять, минут пять объясняла, что случилось. И где-то через пятнадцать минут полицейские приехали.

– Спасибо, Олимпиада Константиновна, вы бесценный свидетель, – поблагодарила я, параллельно выстраивая свои дальнейшие действия. Уточнить, что там с камерами в подъезде – и быстренько к Кирьянову.

– А когда приходил двоюродный брат вашей соседки? – спросила я.

– Да не так давно. Но Лиза его выгнала. Сказала, что денег больше не даст и чтобы он больше не смел у них появляться. Тоже скандалили они довольно громко… Да, Татьяна Александровна, вот еще что я вспомнила в связи с Лизой. Как-то раз я выходила из своей квартиры и увидела Лизу и какого-то мужчину.

– Что это был за мужчина? Вы его раньше видели?

– Нет, это был первый и последний раз. Ну, возможно, он еще приходил, но я лично его больше не видела.

– Когда это было?

– Недели две назад, в будний день, утром. Я гулять собиралась, как обычно, – быстро проговорила женщина. – Я про него и следователям рассказывала, меня долго расспрашивали.

– Опишите его, – попросила я. – Как он выглядел?

– Ну, такой… атлетический, высокого роста. На лицо он довольно симпатичный, с легкой небритостью, как сейчас модно у молодых мужчин.

– Какие-то приметы у него вы заметили? – спросила я.

– Что именно? Что вы имеете в виду? – недоуменно посмотрела на меня пенсионерка.

– Ну, может быть, шрам на лице, или родинка, или еще что-то, – пояснила я.

– Шрам… Кажется, да. Был такой небольшой рубец через правую щеку. Точно! Я вспомнила, даже такое выражение есть: «Шрамы украшают мужчину». И, к слову сказать, этот мужчина был довольно симпатичный. В смысле, именно своей мужественностью, именно этим шрамом.

– А он был молодой? – спросила я.

– Да, пожалуй. Чуть постарше Иллариона. Но знаете, что мне показалось, Татьяна Александровна? Странно, что Лиза водит знакомство с такими мужчинами. Он ведь совершенно не ее поля ягода, что называется.

– А в чем это проявлялось? – поинтересовалась я.

– Ну, я бы приняла его за сантехника или кого-то еще в этом роде. За простого рабочего, например. Нет, вы не подумайте, что я сноб. Ничего такого. Просто Лиза вся из себя такая рафинированная. Что у нее может быть общего с таким мужчиной? Одет он был… ну, не сказать, что неопрятно, но как-то бедновато.

– А как они себя вели? Может быть, они ругались? – предположила я, помня о характере Елизаветы.

– Нет, нисколько. Все было тихо. Я выходила из своей квартиры, они входили. Вот и все.

– Ладно. Спасибо вам, Олимпиада Константиновна. Вот вам моя визитка, если что-то еще вспомните, позвоните мне, пожалуйста, – попросила я.

– Непременно позвоню, Татьяна Александровна, – пообещала соседка Александровских.

Я вышла из ее квартиры. Консьержа в этом доме нет, а жаль. Пенсионерки, обычно занимающие такие должности, представляют собой неплохой источник информации. Зато есть лифтер, он же – электрик, он же – диспетчер и человек, отвечающий за камеры. И в лифте обнаружился номер телефона этой многогранной личности. Но меня постигла временная неудача: камера расположена только на первом этаже, и все записи с нее изъяла полиция. У меня все больше вопросов к Кирьянову. Только позвоню сначала. А уж потом стоит посетить мать Елизаветы Александровской, побывать в контрольно-ревизионном управлении. Да и ресторан «Синий краб» явно ожидает моего визита – с кем же Лиза была там за несколько дней до убийства? Кстати, не забыть проверить алиби Иллариона, навестить его девушку. Но сначала – Кирьянов! У меня есть улики, которые могут оказаться важными. Позвоню-ка я, пожалуй, сейчас Кирьянову. Я набрала знакомый номер.

– Алло, – сказала я.

– Я вас слушаю, – отозвался мужской голос, и это опять был не Кирьянов.

– Скажите, Владимир Сергеевич еще на совещании? – спросила я.

– Нет, совещание уже закончилось, но Владимир Сергеевич поехал на вызов, – сообщил мужчина.

– Я перезвоню позже, – сказала я и нажала на отбой.

Да что же мне так сегодня не везет на Кирю? Никак не могу с ним поговорить. Ладно, еще не вечер. Я вынула из сумочки листок, который мне дал Владислав Черноземельников, и начала просматривать адреса, которые я попросила у него. Самый ближний от того места, где я сейчас находилась, был адрес, по которому проживала Виктория Красильникова, девушка Иллариона Александровского.

Пока я ехала к любовнице Иллариона, я размышляла на тему, была ли эта девушка Виктория в курсе дел Александровского? Виктория является любовницей супруга убитой Елизаветы. Подозрение в причастности к убийству с коммерческого директора «Фокуса» не снято. Если все же Елизавету убил он, то Красильникова могла знать о том, что ее любовник планировал убийство своей супруги. Но возможна и обратная ситуация: Виктория ничего не знала. То есть она не знала о том, что Илларион – подозреваемый номер один, а также не имела понятия о том, что Елизавета убита.

Все же я решила не рассуждать на тему осведомленности Виктории Красильниковой абстрактно, то есть не имея фактических данных на этот счет, а делать выводы уже после встречи с девушкой и разговора с ней.

Виктория Красильникова проживала в многоквартирном доме на пятом этаже. Десятиэтажный дом был выстроен достаточно давно, скорее всего, в восьмидесятых годах прошлого века. Довольно озелененный двор, перед подъездами высажены небольшие цветники, территория убрана. Я подошла ко второму подъезду и нажала на кнопку домофона, обратив внимание на то, что домофон здесь стоял самый