Порванная струна - Наталья Александрова

Проскользнув за дверь и плотно прикрыв ее за собой, яогляделся.

Комната, куда я попал, была очень запущенным офисом.Несколько столов и стульев принадлежали к совершенно разным эпохам в историиофисной мебели. Пара столов попала сюда, наверное, из жилконторы советскихвремен – лакированная ДСП с многочисленными следами от горячих чашек и небрежнозатушенных сигарет, перекошенные ящики. Один стол куплен совсем недавно и выглядитсреди прочей рухляди как «мерседес» в толпе «запорожцев» – столешница спокрытием «металлик», откидная доска для компьютерной клавиатуры… самогокомпьютера, впрочем, не было. Короче, фирма, в чей офис я попал, явно непроцветала. Вдоль стен стояли многочисленные стеллажи, заставленные толстымиконторскими книгами, папками и торговыми каталогами.

Внимательно оглядев стену, примыкающую к интересующему меняпомещению, я нашел то, что нужно: вентиляционную решетку. Аккуратновскарабкавшись по стеллажу – ни одна книга не свалилась с полки, – яприльнул к решетке ухом. Довольно отчетливо были слышны два голоса. Чтобы лучшеслышать разговор, выкрутил винты и снял решетку. Теперь, заглянув в отверстиевентиляционного канала, я увидел соседний офис. Мой Хомячок разговаривал там скаким-то человеком, которого мне не было видно. Судя по голосу, он был довольнопожилым, а судя по подобострастной интонации Хомячка – очень важным.

– Что же ты мне сразу не рассказал? – с мягкой угрозойв голосе спросил пожилой у Хомячка.

– Не хотел вас, Пал Палыч, лишний раз беспокоить, –ответил Хомяк с угодливой суетливостью в голосе.

– Беспокоить, значит, не хотел старика, – повторил егослова собеседник с деланным добродушием, – а ты, слизняк жирный, неподумал, что своей самодеятельностью можешь нас подставить? Ну хорошо, случилсяу вас прокол с этой трепаной бумажкой – с кем не бывает, все поправимо. Нуво-первых, если бы я сразу узнал – то в операцию внесли бы коррективы, а может,и вообще отложили бы…

Я весь напрягся: и тут речь идет о бумажке. Совершенноестественно было предположить, что говорят о том же самом факсе, который пришелв письме. Вот еще момент: тот факс-то принял племянник, значит, им выслали ещеодин, повторный. Колыванов узнал, что первый факс до него не дошел, сложил вуме два и два и вычислил племянника. Вот уж действительно, пострадал человекисключительно из-за собственной непроходимой тупости!

– Как можно откладывать? – вклинился Хомяк, пустив отволнения петуха. – Это такой ущерб!

– Ущерб, говоришь? – Старик снова как эхо повторилслова своего собеседника с издевательской теплотой. – Ты, мразь господня,об ущербе думай, когда дела свои делаешь! Не было бы прокола с твоей бумажкой –не было бы и проблем! А теперь тебе не об ущербе думать нужно, а о том, какшкуру свою драную спасти! Вон девку твою уже замочили – случайно думаешь? Внашей жизни случайностей не бывает, я в них не верю.

– Как думаете, «Пеликаны» руку приложили?

– Я не думаю, – усмехнулся невидимый Пал Палыч, –думать – это ненадежно. Я имею дело с фактами. Будут доказательства – будемзнать точно. А сейчас думать – как на кофейной гуще гадать: может, «Пеликаны»,а может, голуби сизокрылые… ты только пойми, сокол мой ясный: допросы спристрастием, наблюдение, мокрые дела – это не по твоей части, а по моей. Ты втакие игры играть не умеешь и обязательно облажаешься… В общем, уже облажался.Мужика этого, мастера хренова, замочили небось?

– Замочили… – покаянно ответил Хомяк. – Он ведь вродевсе сказал, больше был не нужен, а зачем нам такой свидетель… Да и потом, онпосле допроса все равно был не жилец…

– Кто жилец на этом свете, а кто не жилец – не тебе решать,голуба. Это Господь Бог решает… Ну и я, грешный. А твой номер – шестнадцатый,будешь много о себе воображать – доиграешься. В общем, уже и доигрался. Девкутвою шлепнули, а бумажки нет как не было. И куда ты, гнида, побежал? К ПалПалычу побежал. Выручи, Пал Палыч, выручи, отец родной. – В голосе стариказвучала наигранная дурашливая веселость, от которой мороз прошел покоже. – Ну, Пал Палыч, конечно, выручит, на то он и Пал Палыч, но тебе,голуба, это обойдется недешево. Теперь надо с твоим мастером разбираться,упокой Господи его душу грешную. Выходит, обманул он тебя, не раскололся надопросе?

– Да быть такого не может, Пал Палыч! Он кончался уже, незнаю, в чем душа держалась, не мог он врать в таком состоянии.

– Мог, не мог, а бумажки-то не нашли!

Я так внимательно прислушивался к тому, что происходило всоседней комнате, что пропустил шорох у себя за спиной и опомнился только отнасмешливого мужского голоса:

– Опаньки! У нас тут, оказывается, гости!

Мгновенно развернувшись на своем неудобном насесте, я увиделнаправленный прямо мне в голову ствол пистолета Макарова и ухмыляющегося мужикапод два метра ростом с соответствующей росту длинной лошадиной физиономией ивьющимися белыми, как лен, волосами. Судя по тому, как он держал пистолет, да ипо всей его расслабленно-пружинистой осанке, я понял, что передо мной оченьопасный противник, настоящий профессионал, и не стал делать никаких резкихдвижений, тем более что в моем положении на узкой полке стеллажа это былосовершенно бесполезно. Я молча уставился в бледно-голубые глаза противника,ожидая его действий.

– Ну что, я так понимаю, ты ошибся дверью? Думал, что здесьмужской туалет? – насмешливо осведомился Жеребец, как я мысленно егоназвал. – А на стеллаж полез за туалетной бумагой?

Потом, не сводя с меня глаз и не опуская пистолета, ондостал из кармана переговорное устройство и негромко сказал:

– Толик, в шестьсот одиннадцатом посторонние, пришликого-нибудь из ребят.

Через полминуты дверь открылась, и в комнату вошел невысокийкоренастый мужик с противными жидкими усиками. На пару с Жеребцом они вполнеграмотно скрутили мне руки за спиной, надели наручники и вывели в коридор.

Действия этой парочки вызывали невольное уважение. Главное впрофессионале – это осторожность. Вот, увидел этот Жеребец меня – такогомаленького, тщедушного, совсем неопасного с виду. Дурак на его месте несомневался бы в своих возможностях и не стал вызывать подмогу – сам справлюсь.А профи никогда не страдает самомнением и обязательно подстрахуется, потому чтознает – погибнуть можно из-за ерунды и внешность бывает обманчива. Да просто наслучайности можно сгореть. Сколько чемпионов по боксу и карате погибло от рукмелкой уличной шпаны!

Я, конечно, этой парочке даже не пробовал сопротивляться,только по всегдашней своей привычке ссутулился и скукожился, чтобы казаться ещебезобиднее.

В коридоре они переговорили между собой вполголоса ивтолкнули меня в ту самую соседнюю дверь, за которой болтали Хомяк стаинственным Пал Палычем.

За дверью оказалась маленькая приемная – примерно такая, вкакую я попал первый раз, представившись курьером «Мелкосбыта». Такой же ковер,компьютер, только вместо секретарши сидел чувак с шеей как у бегемота, накоторой едва не лопалась пудовая золотая цепь.