"Загадка" Смерша - Николай Лузан

Виктора решил: сейчас или никогда. Разговор с Блиновым оправдал возложенные на него надежды. Он оказался порядочным человеком. Они поняли друг друга с полуслова. Опасения Блинова, что их разговор — это очередная проверка, рассеялись, когда Виктор назвал ему фамилию Королева и дал пароль для связи.

17 января, отправляясь на аэродром, Блинов увозил с собой шифрованную записку для советских контрразведчиков. В ней в 121 строчке уместился весь многомесячный труд Виктора: десятки фамилий истинных и вымышленных вражеских агентов, явки и пароли к ним.

На следующий день в 5:50 в коридоре общежития «Абверштелле Остланд», как обычно, прозвучал звонок. В соседних комнатах захлопали двери — курсанты поднялись на зарядку. После нее, туалета и завтрака инструкторы развели будущих шпионов и диверсантов по учебным классам, и занятия пошли привычным чередом. В начале двенадцатого их ритм был нарушен. Ошалелый дежурный появился в коридоре и, собрав старших инструкторов, вместе с ними галопом помчался в штаб. Остальные терялись в догадках и, забыв про учебу, строили самые разные предположения. Подошло время обеда. Галдящая толпа высыпала из учебного корпуса и двинулась к столовой. На входе Виктор столкнулся Волковым. Тот был мрачнее тучи и коротко объяснил, что у «Абверштелле Остланд» появился новый хозяин — Главное управление имперской безопасности.

Об этом могущественном конкуренте абвера Виктор слышал краем уха и ничего хорошего от смены хозяина для себя не ждал. Ему предстояло снова пройти изматывающее душу сито проверок. Руководство, инструкторы и агенты «Абверштелле Остланд» замерли в тревожном ожидании. Прошло несколько дней, и в Ригу прибыла высокопоставленная комиссия из Берлина во главе с шефом «Унтернемен Цеппелин» оберштурмбанфюрером СС доктором Хейнцем Грефе.

«Такой же доктор, как я гинеколог. Матку так вывернет, что мало не покажется» — мрачная шутка Волкова, брошенная скользь, нашла подтверждение.

Приезд группы Грефе взорвал размеренную жизнь обитателей особняка на улице Адольфа Гитлера, 81. К вечеру команда Штольца недосчитала в своих рядах нескольких инструкторов и семи курсантов-агентов. В их числе оказался и Волков. Его слова оказались пророческими. «Цеппелин» безжалостно зачищал школу от «чистоплюев из абвера и ненадежных элементов». Черед дошел и до Виктора — ему с группой агентов-курсантов предстояло сменить место службы.

22 января 1943 года глубокой ночью Ю-88 приземлился на заснеженном полевом аэродроме под Псковом. В нем обосновалась и широко раскинула свои шпионские щупальца главная команда «Цеппелина» при оперативной группе «А» — «Русланд Норд». Ее штаб располагался неподалеку от центра города, на берегу реки Великая, а по ближайшей округе были разбросаны филиалы. В деревне Стремутка на территории бывшей сельской школы готовилась ударная бригада из агентов-боевиков и диверсантов. В деревне Промежица действовал фильтрационный лагерь, в нем инструкторы-вербовщики подбирали будущих шпионов из военнопленных и перебежчиков. На специальной базе в деревне Халахальня ждали своего часа подготовленные для заброски в советский тыл разведывательные группы.

Руководил этим шпионско-диверсионным спрутом гауптштурмфюрер СС Мартин Курмис. Свою карьеру разведчика он начал в середине 30-х годов рядовым агентом абвера в Прибалтике. Уроженец Мемеля, до мозга костей наци, люто ненавидевший все русское, Курмис не за страх, а за совесть работал на гитлеровскую разведку. Но так случилось, что в 1939-м не боевые колонны вермахта, а советские войска вступили в город и, чеканя шаг, прошли по его улицам. Курмису пришлось уйти на нелегальное положение, а затем на рыбацком баркасе бежать в Германию.

Берлин в те дни напоминал бурлящий котел. Вчерашние лавочники и завсегдатаи пивных делали головокружительные карьеры. В той мутной атмосфере ловкий Курмис чувствовал себя как рыба в воде. Быстро сориентировавшись, вступил в национал-социалистическую партию. С подобным «пропуском» и опытом разведывательной работы в «восточных землях» он пришелся ко двору Главному управлению полиции безопасности. Прошел год, и хваткий работник засветился у самого начальника — группенфюрера СС Гейдриха.

С того дня карьера Курмиса стремительно пошла вверх. В тридцать лет он был награжден «Железным крестом» 2-й степени, а в конце октября 1942-го получил назначение на один из ключевых участков в «Цеппелине» — в Псков. На новом месте Курмис энергично взялся за дело и сумел быстро поднять результативность в работе разведшколы. В 1943 году десятки агентов «Русланд Норд» и две резидентуры уже уверенно действовали в тылу большевиков. После таких успехов среди сослуживцев пополз слушок о скором переводе шефа в Берлин.

В его распоряжение и поступал Виктор. Но Курмис не стал снисходить до общения с рядовым инструктором абвера и поручил это занятие старшему инструктору Глазунову. Престарелый бывший сотрудник врангелевской контрразведки, он видел конкурентов в молодых, дикорастущих инструкторах и потому холодно встретил Виктора. За время дороги от аэродрома до Пскова Глазунов проронил не больше пары слов. Здесь сказывался не только его желчный характер, но и обстановка, царившая в «Цеппелине».

В отличие от абвера, в центральном аппарате Главного управления имперской безопасности и в его подразделениях на местах царила жесткая дисциплина и строжайше соблюдалась конспирация. Об этом говорил и сам облик «Русланд Норд». Разведшкола напоминала собой осажденную крепость. Высоченный забор со сторожевыми вышками по углам периметра отгораживал ее от города. В ночное время, помимо часовых, охрану несли свирепые сторожевые псы. Внутри территория делилась на две зоны. В первой — особой — находились штаб, казарма для курсантов, учебный корпус, мощная радиостанция, обеспечивающая связь с разведгруппами, действующими в тылу Красной армии, и штрафной барак. Во второй располагались общежитие для офицерского состава и инструкторов, столовая, автопарк и склады с мастерскими.

Глазунов проводил Виктора в общежитие. Оно уступало рижской «шпионской академии», но и не походило на «свалку» для второсортного разведывательно-диверсионного материала. Большое, в человеческий рост, зеркало в холле, чистые занавески на окнах, просторный зал с бильярдом говорили о том, что в «Цеппелине» тоже ценят комфорт. Поднявшись на второй этаж, они остановились у двери под номером восемь. Глазунов распахнул ее и предложил войти. Виктор перешагнул через порог и осмотрелся. Обстановка в комнате напоминала ту, что была в гостинице при «Абверштелле Остланд».

От шума его шагов одеяло на левой койке зашевелилось, и из-под него показалась заспанная физиономия. Виктор глянул на соседа по комнате и не мог скрыть удивления — перед ним находился собственной персоной Николай Волков. Обычно энергичный и деятельный, он не походил сам на себя. Вяло пожав руку, Волков мрачно отозвался о «псковской дыре», а затем его понесло — досталось всем, а больше всего «засранцу Штольцу». По словам Волкова, прикрывая свой зад, негодяй выставил его перед комиссией Грефе виновником провала группы Блинова. Спасло Волкова от фронта заступничество Курмиса, знавшего его по прошлой, довоенной, работе в Прибалтике. Выслушав излияния Волкова, Виктор лег спать.

Утром в комнате снова появился Глазунов. Вместе с ним Виктор сходил на завтрак, а затем они прошли в штаб и остановились перед дверью с табличкой «Босс». Хозяин кабинета оказался под стать фамилии. Приземистый, с грубым лицом и квадратной боксерской челюстью, он напоминал носорога, изготовившегося к удару. Маленькие, глубоко запрятанные под мощным надбровьем глазки оберштурмфюрера холодными буравчиками долго сверлили Виктора. А затем началась проверка.