Младенец и черт - Борис Акунин

– Позвольте, – показал князь на томившегося вворотах игрока, одетого иначе, чем остальные. – А вон тот господин в кеписовсем не бегает. Он и есть голкипер, верно? Я давно на него смотрю. Он вообщеничего не делает. Просто стоит и всё. Только иногда, когда залетает мяч,достает его из сетки. Этак я тоже могу.

В это самое мгновение гурьба сопящих футболистов набежала наворота, один ударил по мячу – тот полетел в угол. Голкипер отчаянно прыгнул. Смячом не встретился, но смачно приложился головой о деревянный столб.

Под оглушительный хохот бессердечных товарищей вскочил, всердцах швырнул о землю кожаные перчатки и с воплем: «Всё, с меня довольно!»пошел с поля прочь. Сколько ему ни кричали, как ни звали, не обернулся.

Штабс-ротмистр с Алешей переглянулись и поняли друг другабез слов.

Алеша вытер пот, встал на одиннадцатиметровой отметке.Разбежался, ударил под верхнюю перекладину. Мяч чиркнул Козловского по пальцами влетел в сетку.

– Еще, – хмуро велел Лавр Константинович.

Снова разбег, удар – гол.

– Еще.

Практиковались каждый день часа по два, по три. Не считаятренировок с командой в клубе.

На принадлежавшем контрразведке стрельбище были воздвигнутыфутбольные ворота, на траве сделана разметка.

Учение давалось князю трудно, но он не сдавался. На мячпрыгал, как на лютого врага, стиснув зубы и чуть не рыча от ярости. Сколько разАлеша говорил ему:

– Мяч надо любить! Представьте, что это прекраснаяженщина. Она жаждет оказаться в ваших объятьях, но изображает неприступность,как и положено приличной даме! Не со злобой кидайтесь на мяч, со страстью!

На поучения штабс-ротмистр обычно отвечал невежливо. Мол,мяч – не женщина, а женщина – не мяч, и вообще не сосунку учить лейб-кирасиратехнике объятий.

К футболу Козловский теперь относился, как к тактике,топографии и прочим военным наукам. Нужно постичь сию премудрость – постигнем.Трудно в учении, легко в бою.

От былого пренебрежения к «дурацкой забаве» не осталось иследа. Штабс-ротмистр уже знал, что в Англии мэтчи посещает сам король. Что унас августейшим покровителем Российского футбольного союза состоит его императорскоевысочество великий князь Борис Владимирович. Наконец, что 11 июля нарусско-германском ристалище будет присутствовать сам Никник, обожаемый шефгвардейцев. Операция операцией, но разве можно ударить лицом в грязь передтаким зрителем?

Удар – гол.

Удар – гол.

Светлый костюм штабс-ротмистра стал черно-зеленым от валянияпо траве и земле. На коленях, не взирая на щитки, багровели ссадины. Труднеевсего Лавру Константиновичу давались прямые кики по углам – больная нога мешалабыстроте прыжка.

Сжалившись, Алеша послал очередной мяч поближе к голкиперу.С звериным рыком штабс-ротмистр подпрыгнул и крепко схватил кожаный шар обеимируками.

– Уф, перекур.

Скромный успех не сильно улучшил его расположение духа.Затягиваясь папиросой, офицер угрюмо констатировал:

– Завтра мэтч, а я ни на что не годен!

Романов тоже закурил.

– Чего ж вы хотите? Меньше недели тренируетесь.По-моему, начинает получаться.

– Продуем мы, чувствует мое сердце, – с тоскойпроизнес Козловский

– Наверняка. Лучше немцев только англичане играют. Вгерманских футбольных клубах чуть не сто тысяч игроков, а у нас на всю Россию,может, человек пятьсот. На Олимпиаде в Стокгольме немцы нашу сборную 16:0обставили!

– Я не про футбол. Обведет нас вокруг пальца этотлетучий дьявол.

Подробностей неудачной операции на Предтеченской студент незнал и потому переспросил:

– Летучий?

Объяснять Козловский не стал. Его мысли были сумрачны.

Готовились к большой войне, готовились. Как подняли армиюпосле японского позора! Сколько произвели современнейших броненосцев, орудий,пулеметов с бомбометами! А в разведочно-контрразведочной сфере ни черта несделано. Брезговать изволят. Как еще недавно он сам, болван, от этой «грязи»нос воротил. И что мы теперь имеем? Кукиш с маслом.

Вот у германцев разведку почитают первейшим делом. Еюруководит отдел «III Б» Большого генштаба. Есть несколько так называемых бюро,каждое ведает несколькими странами. Самым главным стратегическим направлениемсчитается восточный сосед. Наглецы-тевтоны посмели разделить Россию на«инспекторские районы», а те на «бригадные участки». Рядовые шпионы докладываютбригадирам, бригадиры инспекторам, из Берлина раз в квартал приезжают особыеконтролеры. Целая машина и работает, как часы! А мы обо всем этом узнали толькосейчас, когда, наконец, слезли с печки и забегали. Только поздно…

У германцев, как в пчелином улье, всякий агент имеет своюспециализацию. Есть информаторы по мобилизации, по военной технике, мастерадиверсий, проводники, вербовщики, целая сеть распространителей слухов.Заготовлены конспиративные квартиры, тайники, склады взрывчатки.

Грядет война слепого против зрячего, растравлял себяштабс-ротмистр. Я – глаза и уши империи. А сам ни черта не вижу, ни черта неслышу. От меня, идиота безмозглого, зависит судьба войны. Если к немецкомукомандованию попадет Генеральный план развертывания, катастрофы не избежать. Поглавным направлениям наших ударов германец выстроит крепкую оборону. Где у насслабые места – вобьет стальные клинья, перережет коммуникации. Никакая храбростьне поможет, если нет подвоза патронов и снарядов. Надо срочно обезвредитьрезидента, а кое-кто шестой день кожаный мяч ловит.

– Что расселись?! – рявкнул Козловский намальчишку. – Марш на позицию! Только в поддавки со мной больше не играть!По углам лупите, по углам.

И тренировка продолжилась с удвоенным усердием.

Во время следующего перекура Алеша спросил, очень осторожно:

– Лавр Константинович, отчего вы не хотите рассказать,как прошел товарищеский ужин в Немецком клубе?

– Оттого что нечего рассказывать. – Вот и весьответ.

Гостевание у немцев, действительно, мало что дало. Резиденташтабс-ротмистр видел только при накладной бороде (она потом была обнаружена вквартире на Предтеченской). Стало быть, опознать не мог. В германской команде,состоящей из подданных кайзера, которые постоянно жительствуют в Петеребурге,недавно появилось два новых игрока. По росту и комплекции оба похожи наразыскиваемого субъекта. Проверка ничего не дала, слежка установлена. И всё,точка.

– Лавр Константинович, а… а вы меня завтра на операциювозьмете?