По ту сторону леса - Сана Расуль

одного имени Ланы хватает, чтобы обратить её в бегство.

Я выжидаю ещё пару минут, желая удостовериться в отсутствии родителей где бы то ни было поблизости, и подбираюсь поближе к нэн.

– Можно, я кое-что у тебя спрошу?

– Конечно! – отвечает она, сжимая мою ладонь.

– Лана когда-нибудь рассказывала тебе о чёрной кошке с белыми глазами? Или про лес?

– Про лес? – переспрашивает она.

Я киваю.

Нэн внимательно смотрит на меня.

– Она ничего мне не говорила.

– А про Человека из Веток? Про него говорила?

Нэн снова надолго замолкает, но затем её взгляд проясняется:

– Скиннер Лич[19], – шепчет она.

– Кто?

– Человек из Веток. На самом деле его звали Скиннер Лич, как мне рассказывала ещё моя мать.

– Скиннер Лич – Человек из Веток? – уточняю я, проверяя, верно ли расслышал.

Она кивает.

– Так значит, Человек из Веток был обычным человеком? – допытываюсь я. Сердце начинает быстро колотиться в груди.

– Конечно! А звали его… как же это?..

– Скиннер Лич. Ты только что это сказала.

– Да, именно. Скиннер Лич. Ужасный человек, как мне рассказывали. Жил один-одинёшенек в маленькой лачуге в чаще леса.

Я задерживаю дыхание, боясь, что открой я рот – и бабушка снова потеряет мысль.

– Он был вором, причём худшим из них, ведь у него хватало денег на жизнь со всеми удобствами, и он мало в чём нуждался.

– Почему он воровал?

– Просто ради азарта. Всё, что ему удавалось украсть, было для него чем-то вроде трофеев.

– И что с ним стало?

Нэн смотрит на меня пустым взглядом:

– С кем что стало, басака?

– Со Скиннером Личем, – напоминаю я, стараясь быть как можно терпеливее. – Как он превратился в Человека из Веток?

Нэн отвечает не сразу. Её голова начинает трястись, а костяшки пальцев белеют, пока она пытается совладать со своей памятью. Время от времени я поглядываю на дверь, опасаясь, как бы не вернулись мама с папой, и грызу кожу вокруг ногтей от волнения.

– Это было зимой, когда начались потопы, – продолжает она наконец. – Он улетел в Америку, прожужжал уши всем, кто готов был про это слушать. А потом ушёл в лес, я забыла, как тот назывался, но он где-то в Аризоне.

– Что там произошло?

– Говорят, в том лесу он украл то, что красть не стоило. Видишь ли, земля там древняя, проклятая. А когда он вернулся, в Хэнгин Хилл начали твориться странные вещи. Моя милая матушка сказывала, все списывали это на несчастные случаи. И вот однажды, когда Скиннер Лич колол дрова, он исчез, и больше никто его не видел. Нашли только топор да щепки на полу, но его самого – ни следа. Тогда-то он и превратился в…

– В Человека из Веток, – шепчу я, чувствуя, как история затягивает всё глубже и глубже.

– Прошло, наверное, несколько лет, прежде чем пропал первый ребёнок, а потом я время от времени стала слышать, как дети будто растворялись в воздухе. Мама была уверена, что это чудовище их забирало.

– Но полиция же должна была их искать! – возражаю я.

– Застывшая чаща! – энергично выдаёт нэн.

– А?

– Так называли лес до того, как он стал гладеньким, словно мрамор.

«Гладкий, словно мрамор», – думаю я. Что-то в этом описании заставляет меня почувствовать себя неуютно.

Бабушка снова замолкает и начинает теребить край подола.

– Нэн, пожалуйста, мне нужна твоя помощь! Ты знаешь, где найти Человека из Веток?

– Никто этого не знает!

– Но…

Мама заходит в комнату, заставляя меня вскочить на ноги. Бабушка бросает взгляд мне за плечо и улыбается.

– Из него выйдет отличный детектив, – говорит она.

Мама вопросительно поднимает бровь.

– Я просто задавал бабушке разные вопросы по школьному проекту, – нервно смеюсь я.

Мама передаёт мне апельсиновый сок с соломинкой.

– Помоги нэн, хорошо, милый? Мне надо поговорить с твоим папой.

– Мама с папой не верят в Человека из Веток, – объясняю я бабушке, когда мама прикрывает за собой дверь.

– О, я знаю, – всеведуще улыбается она, прежде чем отпить немного сока.

Я с удивлением смотрю на неё:

– Откуда?

– Что «откуда», малыш?

– Откуда ты знаешь, что родители не верят в Человека из Веток?

– А, это! Боже, я совсем теряю голову! – хмыкает про себя нэн. – Когда Лана только-только исчезла, я подумала, что это Человек из Веток её забрал. Я не забыла ни слова из матушкиных рассказов и так и передала полиции. Матушка была честнейшей души человеком, поэтому если она верила в это чудовище, то верю в него и я.

– И что они ответили?

– Я не помню… – Бабушкин взгляд стекленеет в замешательстве.

Выходит, нэн твердила о Человеке из Веток маме с папой всё это время. У меня нет ни единого шанса их убедить! Если уж они даже взрослого человека не слушают.

Дверь со скрипом открывается.

– А я верю тебе насчёт Человека из Веток, – шепчу я нэн на ухо. – Даже если мама с папой ничего не понимают.

* * *

По дороге домой никто не говорит ни слова, но я едва замечаю это из-за крика ворон, вьющихся над машиной. Я открываю окно и высовываю в него голову. Стая парит в подёрнутом дымкой небе, собираясь над крышей машины, стоит нам припарковаться на подъездной дорожке.

– Посмотри-ка! – говорит папа, указывая на ворон.

Мама вздрагивает, с ужасом глядя вверх.

– У меня от них мороз по коже, – выдавливает она, потирая плечи.

Я вспоминаю вчерашний день, когда кошка поцарапала мне ладонь и появились эти вороны. Тогда их было пять… я пересчитываю птиц. Теперь их четверо, и все одновременно повернули головы в мою сторону. Я только и могу, что смотреть с открытым ртом, как их глаза затягивает пелена, пока те не становятся похожими на яичный желток.

Вернувшись в свою комнату, я открываю ноутбук и печатаю «Застывшая чаща» в поисковой строке. Интернет сразу выдаёт статью, которая привлекает моё внимание.

«Национальный парк, штат Аризона, теперь называют «Застывшей чащей», но дело не только в чудесах Радужного музея или Дороги великана. Воображение гостей поразило и кое-что другое. Посетителям запрещено забирать с собой что бы то ни было из Национального парка, однако о Замершей чаще, деревьям в которой уже около 225 миллионов лет, говорят, будто сами камни там прокляты древней магией до начала времён.

Так как изначальный лес теперь покрывают осадочные породы, защищающие его от разложения, местные жители утверждают: каким бы ни было проклятье этой земли, лес впитал его в себя. Каждый год управление Национального парка получает письма от посетителей со всего мира, которые признаются, что