С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова

Только хищник этот – слеповатый.

Прет, и ограждений не замечает.

Ещё улыбка такая мерзкая на лице появляется, будто ему годовой абонемент на минет в подарок достался.

***

– Жить надоело? – громыхаю, когда его спина закрывает меня от взора сестры, а руки проскальзывают под задницу.

– Мартышка, я в жизни никому таких слов не говорил, но ты великолепна. Такая игра. Такая экспрессия. Станиславский бы заценил.

Игнорирую его тупую шутку, и едва не вскрикиваю, когда он подхватывает меня, и поднимает в воздух. Прижимает к себе и не очень-то спешит на диван перенести. Он, наоборот, оттягивает момент. Делает вид, будто я что-то говорю, а он внимательно слушает. Сам при этом, одной рукой пытается пролезть под платье.

– Моя сестра стоит за тобой. Головой думай, баран. – Ору на него, на самой минимальной громкости голоса.

– Косяк, вся кровь в член ушла. Сейчас он босс. Хочешь, устрою вам аудиенцию?

Глеб сажает меня на диван, но не уходит, а плюхается рядом, кладя руку за мою голову. Жду, что сейчас снова в атаку пойдет, и мысленно готовлюсь к словесному бою, но он ничего не делает. Переводит взгляд на своего брата, который, не отрываясь, смотрит на нас. Мы в гляделки играем что ли?

– Вы рано вернулись. Забыли что-то? – С улыбкой спрашивает Глеб.

– Когда мы приехали, дежурные врачи уже справились с кризисом. Серёжа захотел сразу же вернуться домой. – Отвечает Настя, когда достает из массивного шкафа наши чемоданы.

– Братец, не знал, что ты настолько скучаешь по мне. Мог бы просто попросить скинуть фото.

Мне как-то всё равно на разговор братьев, меня больше интересует, куда намылилась моя сестра. Мы эти дорожные поклажи достаем только тогда, когда нужно пыль протереть под ними.

– Насть, только не говори, что ты, на ночь глядя, решила уборкой заняться? А если скажешь, то сразу предупреждаю, у меня нога болит и я тебе не помощник. – Как скороговорку отчеканила свою липовую отмазку.

– Я ведь говорила, про совместные выходные.

– Чемодан зачем? – Лениво интересуюсь я, не обращая внимания на тревожные голоса в голове.

– Вещи складывать в них будем. – Умничает она, а потом выходит из комнаты и возвращается со своей сумкой в руках. Открывает её и извлекает на свет божий белый конверт. – Я подумала, нет, мы с Сергеем подумали, что слишком мало времени проводим с Вами. Чтобы это исправить, и заодно поближе познакомиться с Глебом, мы летим на Сейшелы.

Её веселое настроение не передается по воздуху. Я подскакиваю с места, горланя на всю квартиру своё категоричное: «Неееет».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​

Мне определенно нравится затея медиков. Настолько сильно, что я решаюсь пожать брату руку. Заметьте, ни разу так не делал. Поворачиваю голову к нему, но Сероже и след простыл, а вроде секунду назад в затылок мне дышал. Только задница злой мартышке перед лицом стоит, дергаясь на месте. Прикусываю губу, и перед тем, как руку протянуть к ней, осматриваю комнату, в надежде, что Настя, как и мой брат бесследно исчезли из квартиры. Надежда умирает. Остается вера в том, что это случится прямо сейчас. Но и тут не везет. Любовь в расчет не беру, она меня давно не любит, поэтому, как только девушка отворачивается, моя рука тут же шныряет под короткое платье Майи.

– У тебя охренительный зад, мартышка. – говорю как можно тише, чтобы услышала только она. – Руки так и тянутся.

Она мышцами сдавливает мою ладонь, а мне рычать от этого хочется.

И, бля, она не отбегает, продолжает стоять на месте, разрешая мне гладить себя. Ликую, пока до меня не доходит, что Настя уже повернулась и смотрит на сестру. И если, мартышка сейчас сдвинется, то я останусь сидеть с протянутой рукой.

Раз боится спалиться перед сестрой, значит надо активно пользоваться моментом.

Видит Бог, я уже и так еле держусь.

– Глеееб. – Раздается откуда-то мерзкий голос моего по ошибке названого брата. – Выйди на минуточку.

Готов заржать в голосину от его «минуточки». Но делать нечего, для остальных я лучший брат на свете, с сожалением убираю ладонь, встаю с места и на ухо шепчу пчелке, что чуть погодя продолжу начатое. Она шипит мне в спину, но я лишь улыбаюсь и бреду на зов.

Захожу в кухню, и вижу Серёгу. И лучше бы я не смотрел. Как-то противно видеть брата, который в руках держит мои трусы.

– Понравились? Могу дать адрес магазина, где покупал.

Шутка не взошла. Оно и понятно, у кого чувство юмора отсутствует, так же как и ген мужика.

Он закрывает за мной дверь, а потом толкает к стене, рукой прижимая за горло.

Это нормально, что мне смешно?

Он ведь должен понимать, что при желание я ему одним пальцем позвоночник сломаю.

Но да ладно. Пусть хоть раз яйца свои напряжет, уверенный, что он король ситуации.

– Что это?

– Кельвин Кляйн, чувак. – ухмыляюсь, видя, как краснеет его физиономия. – Лимитированная коллекция.

– Я спрашиваю, что они делают на кухне?

***

Не удивлюсь, если он мне их сейчас в лицо кинет, а потом ногами топать начнет.

– А ты что думаешь? – Не, ну должен я знать, какие варианты у него в запасе имеются.

– Я ведь просил тебя.

– Трусы не разбрасывать? Не просил. Мы с тобой, вообще, об этом не разговаривали.

Так это правда. Про хорошее поведение говорил. Про вежливость и прочую хрень вроде тоже. А больше запретов не было.

– Не смей спать с Майей. Ты понял меня? Я запрещаю тебе это делать.

У терпения, есть предел. С легкостью скидываю руку и поправляю рубашку. А потом перевожу взгляд на грозу всего района.

Но не успеваю заткнуть его, и сказать, чтобы нос свой не совал, куда не надо, дверь открывается и заходит Настя.

Бля.

Она смотрит на Сергея, потом на трусы, и только потом, на меня.

Сочувствую ей. Представляю, как лопается её мозг от цунами вопросов.

Дятел молчит, и снова мне приходится выкручиваться из ситуации.

– Отличный выбор. Твоя оценит. Я сам такие покупаю. – Достаю маску удивленной рожи и бью себя по руке. – Настя, ты тут? Черт. Брат прости, испортил тебе сюрприз.

– Сюрпр… Сюрприз? – заикается братец, не вдупляя, о чем я тут глагольствую.

– Да не стесняйся ты. Она их все равно увидит. Насть, брат думает, что белый цвет его полнит. Переубеди жениха. Заставь одеть. Долой мужские комплексы.