Две Дианы - Александр Дюма

– Немедленно поговорить с вами. У него очень испуганный вид.

– Хм!.. Что он может знать? – пренебрежительно хмыкнул честолюбивый Линьер. – Ведь он же порядочный человек!

– Надо убедиться, надо убедиться, – протянул Великий инквизитор.

– Арпион, – приказал де Брагелонн, – впустите этого человека.

– Сию минуту, ваша милость, – отозвался Арпион.

– Прошу простить, дорогой маркиз, – обратился де Брагелонн к Линьеру, – Дезавенель вас знает, и нет никакой необходимости, чтобы он знал о наших взаимоотношениях. Сделайте одолжение, пройдите на время в комнату Арпиона. Когда мы окончим, я вас позову. Ну, а вас, господин Великий инквизитор, я прошу остаться. Ваше присутствие пойдет только на пользу.

– Пусть так, я останусь, – удовлетворенно кивнул головой Демошарэс.

– Между прочим, учтите, – заметил Линьер, – невелик вам прок от этого Дезавенеля. Тупая башка! Честная запуганная душонка! Он ничего не стоит, ничего не стоит!

– Посмотрим… Но идите, идите, милейший Линьер…

Едва Линьер скрылся за дверью, как в комнату вошел бледный, трясущийся человек.

То был адвокат Пьер Дезавенель, которого мы видели на том же тайном собрании на площади Мобер и помним, каким успехом сопровождалось его мужественно-осторожное выступление.

Дезавенель чуть ли не до земли поклонился Демошарэсу и де Брагелонну и спросил дрожащим голосом:

– Если не ошибаюсь, господин начальник полиции?

– А также и господин Великий инквизитор веры, – прибавил де Брагелонн, указывая на де Муши.

Дезавенель побледнел еще больше.

– Господи Иисусе, – воскликнул он, – перед вами, господа, стоит великий, величайший грешник! Могу ли я рассчитывать на пощаду? Может ли чистосердечное признание облегчить мои преступления?

Господин де Брагелонн сразу понял, с кем имеет дело.

– Мало признаться, – сурово сказал он, – надо еще и искупить свои грехи!

– Я сделаю все, что в моих силах, ваша милость!

– Для этого нужно оказать нам какую-либо услугу, сообщить нам какие-нибудь ценные сведения…

– Я постараюсь… сообщить… – сдавленным голосом произнес адвокат.

– Это будет трудновато, поскольку мы знаем все, – небрежно заметил де Брагелонн.

– Как! Что вы знаете?

– Все! Я должен вас предупредить: в вашем положении нельзя быть уверенным, что запоздалое раскаяние спасет вашу голову.

– Мою голову! Боже мой! Но если я пришел сам…

– Поздно! – Де Брагелонн был непреклонен. – Все, что вы можете нам поведать, наперед известно.

– Вполне возможно, но все-таки позвольте спросить, что именно вы знаете?

Но тут раздался громыхающий голос Демошарэса:

– Прежде всего то, что вы один из заклятых еретиков!

– Увы, такова истина! – захныкал Дезавенель. – Я принял эту веру, а зачем, сам не знаю. Но я отрекусь, ваша милость, если вы меня пощадите!

Демошарэс продолжал:

– Это еще не все. Вы у себя скрываете гугенотов!

– Но пока у меня не нашли никого! – сказал адвокат.

– Конечно, – заметил де Брагелонн, – потому что в вашем доме есть какой-нибудь чулан, подземелье или просто тайный выход на улицу. Но в один прекрасный день мы разрушим ваш дом до основания, и уж тогда-то все ваши тайники сразу обнаружатся.

– Я вам сам все покажу. Я действительно иной раз принимал и держал у себя этих проклятых протестантов. Они хорошо платят за постой, а судебные дела дают очень мало. Но этого больше не будет, клянусь!

– Кроме того, – продолжал Демошарэс, – вы неоднократно выступали на протестантских сборищах.

– В качестве адвоката, – жалобно простонал Дезавенель. – И притом всегда призывал к умеренности. Это вы должны знать, если знаете все.

И наконец, подняв глаза на зловещих собеседников, он добавил:

– Но в то же время я замечаю, что вы знаете далеко не все…

– Ошибаетесь, любезнейший, – произнес начальник полиции, – и сейчас мы вам докажем обратное!

Демошарэс хотел было остановить его, но тот возразил ему:

– Я вас понимаю, господин Великий инквизитор, но какой смысл скрывать наши карты перед этим человеком? Ведь он все равно не скоро отсюда выйдет!

– Как! Я отсюда не выйду? – ужаснулся Пьер Дезавенель.

– Уж не думаете ли вы, – спокойно объяснил ему де Брагелонн, – что, побывав здесь и кое-что пронюхав о наших делах, вы поспешите обратно к своим друзьям с доносом? Так не будет, любезнейший, с этого момента вы арестованы.

– Арестован?! – переспросил Дезавенель.

Сначала он был совершенно убит, но, поразмыслив, примирился со своей участью. В самой его подлости крылась какая-то отчаянность.

– Ну что ж, может быть, это и к лучшему, – покорно вздохнул Дезавенель. – Здесь я в большей безопасности, нежели у себя дома. И если уж вы меня, господин начальник полиции, оставляете тут, не сочтите за труд ответить мне на некоторые почтительнейшие вопросы. Мне все-таки думается, что я смогу проявить свои благочестие и благонамеренность каким-нибудь достойным разоблачением.

– Гм… сомневаюсь! – буркнул де Брагелонн.

– Известно ли вам, ваша милость, о последних собраниях гугенотов?

– Это вы насчет Нанта?

– А, это вам уже известно! Хорошо… Но что же там происходило?

– Вы намекаете на состряпанный заговор?

– Да. Этот заговор…

– …заключался в том, чтобы похитить короля, заменить братьев Гизов бурбонскими принцами, созвать Генеральные штаты и так далее. Все это старая песня, милейший господин Дезавенель, и тянется она с пятого февраля.

– А заговорщики думают, что все хранится в тайне! – вскричал адвокат. – Они пропали! И я тоже! Вам, конечно, известны имена главарей?

– Вот, посмотрите, в этом списке все имена…

– Господи боже мой! До чего же ловка полиция, до чего безумны заговорщики! – снова завопил адвокат. – Неужели я все-таки ничего вам не поведаю? Насчет принца Конде и Ла Реноди?.. Известно ли вам, где они?

– В Париже.

– Ужасно! Еще одно слово, сделайте милость! Если в Париже, то где именно?

Господин де Брагелонн ответил не сразу и пронизывающим взглядом впился в глаза Дезавенелю.