Потаенный город - Дэвид Эддингс

– Да будет так, Анакха! – Лицо Киргона склассическими чертами выразило одобрение. – Защищайся! – И он нанесудар своим огромным мечом, целя в голову Спархока.

Но Спархок уже успел начать свой выпад, и их мечи со звономстолкнулись в воздухе, не причинив никому вреда.

Так хорошо было снова сражаться. Ни политики, ни лицемерных,приводящих в смятение речей, ни ложных посулов – только чистый резкий звонстали о сталь и слитное движение мускулов под кожей.

Киргон был быстр, как Мартэл в годы своей юности, и,несмотря на ненависть к новшествам, учился быстро. Сложные движения кисти ируки, признак отменного фехтовальщика, казалось, сами собой, почти неосознанноприходили к древнему богу.

– Бодрит, верно? – выдохнул Спархок с волчьейусмешкой, полоснув по плечу бога. – Открой свой разум, Киргон. Ничто нестоит на месте – даже вот такая простенькая мелочь. – И он вновь ударил,ранив правую руку Киргона.

Бессмертный бросился на него, выставляя перед собой огромныйкруглый щит, стремясь волей и силой одолеть своего лучше обученного противника.

Спархок взглянул в это безупречное лицо и увидел с немсожаление и отчаяние. Он напряг плечо, как учил его Кьюрик, и заблокировал рукусо щитом, создавая непреодолимое препятствие бесплодным ударам противника. Этивыпады он отражал лишь легким ударом меча.

– Сдавайся, Киргон, – проговорил он, –сдавайся и живи. Сдавайся – и Клааль будет изгнан. Мы с тобой оба принадлежимэтому миру. Пусть себе Беллиом и Клааль сражаются за другие миры. Возьми своюжизнь и свой народ – и уходи. Я не стану убивать тебя.

– Отвергаю я сие оскорбительное предложение,Анакха! – почти выкрикнул Киргон.

– Что ж, этого достаточно для удовлетворения рыцарскойчести, – пробормотал сам себе Спархок с огромным облегчением. – Богзнает, что я делал бы, если б он согласился. – Он вновь поднял меч. –Да будет так, брат, – проговорил он. – Так либо иначе, нам не сужденосуществовать в одном мире. – Казалось, плоть его и воля разрастаются подчерными доспехами. – Смотри же, брат, – процедил он сквозь стиснутые зубы. –Смотри и учись.

А затем он обрушил пятьсот лет обучения, подкрепленныерастущим гневом, на жалкого беспомощного божка, который нарушил покой мира,покой, которого Спархок так жаждал еще с тех пор, как вернулся из изгнания вРендоре. Он рассек бедро Киргона классическим pas-four. Он полоснул по этомубезупречному лику Мартэловым изобретением parry-pas-nine. Он разрубил пополамогромный щит Киргона Вэнионовым third-feint-and-slash. Среди всех рыцарейцеркви пандионцы считались наилучшими фехтовальщиками, а Спархок слыл наилучшимфехтовальщиком среди пандионцев. Беллиом назвал его равным богу, но Спархоксражался как человек – отменно обученный, слегка размякший и постаревший дляподобных забав – но абсолютно уверенный, что, если судьба мира в его руках, онспособен выстоять еще хотя бы один бой.

Его меч сверкал в лучах новорожденного солнца, блистая,мелькая, нанося удары. Ошеломленный, древний бог с трудом противостоял этомунатиску.

Случай представился сам собой, и Спархок ощутил великолепнуюсимметрию происшедшего. Киргон, сам того не зная, дал облаченному в черныедоспехи пандионцу тот же шанс, что некогда, в храме Азеша – Мартэл. ОднакоМартэл полностью понимал значение обрушившегося на него каскада ударов. Киргонже ничего не сознавал, и потому выпад, после которого клинок пандионца проткнулего насквозь, оказался для бога полной неожиданностью. Киргон замер, и мечвывернулся из его безжизненных пальцев, когда он выгнулся, пораженныйсмертельным ударом.

Спархок выдернул меч и вскинул окровавленный клинок вторжественном салюте.

– Новшество, Киргон, – проговорил он отстраненнымголосом. – Знаешь, ты и вправду очень хорош, но все же стоило бы идти вногу со временем.

Киргон осел на вымощенный плитами храмовый двор, бессмертиевытекало из него через рассеченный нагрудник.

– И теперь ты завладеешь миром, Анакха? – изпоследних сил выдохнул он.

Спархок опустился на колени подле поверженного им бога.

– Нет, Киргон, – ответил он устало. – Мне ненужен мир – лишь самый малый его уголок.

– Зачем же тогда вышел ты биться со мной?

– Потому что я не хотел, чтобы ты завладел миром – ведьтогда и мой малый уголок оказался бы в смертельной опасности. – Спархокбережно взял в свои руки безжизненно бледную длань. – Ты славно дрался,Киргон. Я уважаю тебя. Прощай.

– Прощай, – едва слышно прошелестел Киргон.

И тогда в вышине пронесся душераздирающий вопль, полныйразочарования и ярости. Спархок поднял голову и увидел, как огненно-красныйсилуэт стремительным потоком унесся в залитое зарей небо – это Клааль продолжилсвое вечное странствие в надзвездные пределы.

Снизу доносился шум боя – лязг стали о сталь, крики, стоны –но Элана, почти не слыша этого, неотрывно смотрела вниз, на площадь междуруинами храма и дворцом, почти превращенным в руины.

Солнце уже поднялось на востоке и заливало древние улицыКирги ярким безжалостным сиянием. Королева Элении безмерно устала, но муки ееплена закончились, и она жаждала лишь одного – очутиться наконец в объятияхмужа. Она немногое поняла из того, что произошло на площади, да это и не оченьее волновало. Она стояла на парапете, держа на руках Богиню-Дитя, и смотрелавниз, на своего непобедимого рыцаря.

– Как ты думаешь, мы уже можем спуститься? –спросила она у маленькой Богини.

– Лестница завалена наглухо, Элана, – напомнилаМиртаи.

– Я об этом позабочусь, – заметила Флейта.

– Может быть, нам лучше остаться здесь, –озабоченно хмурясь, вставил Бевьер. – Киргона и Клааля больше нет, ноЗаласта все еще бродит где-то. Он может попытаться вновь захватить королеву,чтобы выторговать себе свободу и жизнь.

– Пусть только попробует, – зловеще проговорилаБогиня-Дитя. – Элана права. Пойдемте вниз.

Они вошли в комнату, подошли к лестнице и воззрились наклубы пыли, крутившейся над ступенями.

– Что ты сделала? – спросил Телэн у Флейты. –Куда исчезли камни?

– Я превратила их в песок, – отозвалась она, пожавплечами.