Kurohibi. Черные дни - Gabriel

— К чему вы клоните, Кадзи-сан?

— Ну как же, Синдзи. Хочу поучиться у более опытного коллеги. Скажи, — он перешел на заговорщицкий шепот, — как тебе удалось Рицко завалить? Я на нее десять лет потратил, но так и не растопил ее сердце, а тебе всего недели хватило. Я, кхм, завидую.

— М-Мне нужно идти, Кадзи-сан…

С его лица, наконец, медленно сползла улыбка.

— Куда идти? Твой дом окружила полиция. Близкие твоих случайных подружек объявили на тебя охоту, игнорируя прямой приказ командования НЕРВ. СБ уже не может справляться с кучкой местных городовых, до которых дошли подтвержденные доказательствами слухи о твоих приключениях. Некоторые факты уплыли далеко за пределы столицы и попали в руки тех, о ком тебе лучше не знать, вызвав, мягко говоря, фурор. Ты, Синдзи, даже представить себе не можешь, какие течения возникли и сколько планов рухнуло благодаря тебе. Не говоря уже о твоем отце, который за валом проблем по твою душу смог развязать себе руки от могущественных дяденек.

Синдзи похолодел.

— Ну, это все лирика, в конце концов, политиканы сами загнали себя в угол моральными нормами и личными интересами. Они слишком далеко, чтобы печься о судьбах простых людей, а вот мы, мы с тобой, Синдзи, мы обычные смертные и ничто человеческое нам не чуждо. Правда ведь?

И вдруг Кадзи сделал молниеносный выпад вперед, сбил его локтем на пол и придавил шею к земле одной рукой, а второй откуда-то выхватил пистолет, приставив его к виску Синдзи.

— Мы просто люди… — прищуренный по-братски заботливый взгляд мужчины так и не изменился, а вот голос его слегка сел. — И кто бы мог подумать… кто бы мог подумать, что им окажешься именно ты?

— В-Вы о чем… К-Кадзи-сан? — прохрипел Синдзи, с трудом хватая воздух ртом из-за пережатого горла.

Наконец, его взгляд посуровел, буквально облив того презрением.

— Я о том, что иногда человек может выйти за грань дозволенного. Даже если это приведет к большим бедам, даже если это станет причиной вселенской катастрофы, иногда человек просто не сможет потакать своим слабостям. Будь это жажда недосягаемой женской красоты, ее внимания, чувств или тела, или, может, желание убить — в жизни случается такой момент, когда противиться больше нет сил.

Синдзи задрожал, увидев в глазах Кадзи глубоко скрываемый, отчаянный огонь злости.

— Я пытаюсь сказать, Синдзи... — он выдохнул. — Как же сложно подобрать слова в таких ситуациях, знаешь? В общем… Нельзя силой завоевывать девушек. Никогда. Можно причинить им боль своим поведением, обидеть, ссориться, скандалить и прощать, но насиловать — это уже за гранью. А делать то, что делаешь ты — это... это... я даже не знаю, как это назвать.

Кадзи с улыбкой хохотнул, попытавшись скрыть внутреннее напряжение.

— В общем, что хотел сказать. Я не люблю убивать людей, это тоже неправильно и все такое. И уж тем более не люблю убивать детей. Но сейчас это именно тот случай, когда существует такая необходимость.

По мере того, как до Синдзи доходили слова мужчины, пот все сильнее пропитывал его рубашку, окуная в ледяную ванну.

— Ты ведь был таким хорошим пареньком... Слабым и хрупким, зато по-своему милым, но именно ты подавал больше всего надежд. А сейчас я даже не могу сказать, есть ли в этом чья-то вина или это жестокая судьба.

Дуло пистолета впилось в висок.

— Но знаешь, Синдзи, что меня сейчас останавливает от выстрела? Меня останавливает возможность того, что пуля вместо твоего черепа наткнется на невероятно тонкий барьер из полупрозрачных восьмиугольников, пробудив ненароком последнего Ангела.

— Ч-Что?.. — Синдзи перестал дрожать и раскрыл рот, услышав эти слова.

— Это просто теория. Гипотеза, высказанная одним умником на основании показателей МАГИ во время твоей предпоследний битвы с черным шаром, когда датчики зарегистрировали затухающее голубое поле Ангела, пробудившееся оранжевое поле Евы и, совершенно внезапно, излучение в белом, источником которого было нечто в капсуле. Одна эта маленькая деталь вызвала переполох такой силы, что власть имущие кирпичами испражнились и с испугу дали командующему карт-бланш на взятие ситуации под контроль и недоведении ее до точки невозврата, параллельно пытаясь отрубить ему руки. А тут еще события минувших дней, когда очередной посланник вылез без очереди и тем самым окончательно растоптал некие манускрипты, название которых тебе ни о чем не скажет.

Ошарашенный Синдзи, все это время не способный даже вдохнуть и моргнуть, вдруг ощутил, как сквозь страх и оцепенение его разбирает смех.

— Но если ты хочешь знать мое мнение, — продолжил Кадзи, — то это все дерьмо полное, бред шизофреничных сектантов. Я лично считаю, что ты — просто больной ублюдок, и пустить тебе пулю в лоб будет проявлением акта гуманности для всего человечества.

— Кадзи-сан, — вдруг перебил его Синдзи неожиданно окрепшим голосом. — Почему вы здесь?

— Э... — тот слегка опешил. — По-моему, это уже стало очевидно.

— Вы не поняли, Кадзи-сан. Полагаю, что вам наплевать на юных девочек, к которым я отношусь с куда большей теплотой, чем вы к своим. Вас задело, что из всей женской половины я сокрушил именно ваше сокровище, вашу ненаглядную и обожаемую барышню.

— Ты… — его взгляд потемнел.

— Избавьте меня от вашего лицемерия. Пока я насиловал Аску, Рей и Хикари, вы и пальцем не пошевелили, но стоило мне обойтись с чудесной Мисато подобающим образом, вы тут же без раздумий поставили судьбу мира из-за вдруг разыгравшейся ревности или что там у вас. Я повторю вопрос: почему вы здесь, а не рядом с Мисато, когда сейчас она больше всего нуждается в вашей помощи?

Впервые во взгляде мужчины проскользнула растерянная неуверенность.

— Подумайте, Кадзи-сан, что мне терять, а что вам. Окажись я Ангелом, для вас это будет конец. Времени все меньше и меньше, а вы делаете что угодно, лишь бы избежать встречи с той женщиной, которая никак не хочет исчезнуть из вашего сердца.

Тот внимательно бурил взглядом Синдзи, прижимая пистолет к голове до болезненной рези, как вдруг выдохнул, устало опустил плечи и отпрянул.

— Черт, так и знал, что ничего из этого не выйдет, — он убрал пистолет в кобуру на поясе за спиной и отряхнул руки.

— Вы блефовали? — Синдзи не без труда приподнялся, потирая затекшую шею.

— Почему же? Серьезно чуть не выстрелил. Но в одном ты прав