Нина Берберова, известная и неизвестная - Ирина Винокурова

идеально связанные жизнь и творчество, или даже можно сказать – творчество, пронизанное жизнью. <…> Я в таком упоении, что хочу читать вторично оба тома» (Письмо Риттенбергу от 18 апреля 1971 года в [Ljunggren 2020: 227]).

404

Письмо от 16 июня 1922 года // Nina Berberova Papers. B. 4. F. 61. Следует заметить, что Наталия Ивановна была щедра не только на красивые слова. На подаренные ею перед отъездом серьги, составлявшие, возможно, ее последнюю ценность, Берберова и Ходасевич смогли купить мебель для своего парижского жилья. См. [Ходасевич 1988: 299]. Но в «Курсиве» этим фактам не находится места.

405

Это не мешало Наталии Ивановне выполнять отнюдь не бытовые поручения, которые давали ей дочь и Ходасевич. В частности, она составила и передала им список стихотворений, опубликованных Ходасевичем за восемнадцать лет литературной работы в России, вплоть до его отъезда за границу. См. [Ходасевич 1983: 275–276].

406

Nina Berberova Collection. Box 5. F. 66.

407

Характерно, что в романе Берберовой «Без заката» Александр Альбертович, во многом «списанный» с Ходасевича, не женат, а потому его отношения с героиней развиваются в гораздо более традиционном ключе: они регистрируются в комиссариате и венчаются в церкви, и только потом уезжают за границу.

408

См. [Ходасевич А. 2004; Чуковский 2005; Муравьева 2010].

409

Берберова перечисляет такие стихи Кнута: «Два глаза – два окна», «Прочь с дикой жизнью своей…», «Ты вновь со мной, и не было разлуки…», «Нужны были годы…», «По твоим виновато-веселым глазам…» [Берберова 1983, 1: 318].

410

См. [Витковский 1996: 14]. Правда, цитируя одно из посвященных Берберовой стихотворений – «Нужны были годы…», Витковский не решается привести последнюю, наиболее откровенную строфу, отсылая читателей к публикации этого текста в журнале «Арион» (1995. № 1. С. 50–52). См. также [Кнут 1997]. В этом издании все перечисленные Берберовой стихотворения снабжены соответствующими примечаниями.

411

Свое нежелание иметь детей де Бовуар объясняла в своей книге так: «[Материнство] казалось мне несовместимым с путем, на который я вступала: я знала – чтобы стать писателем, мне потребуется много времени и большая свобода» [Бовуар 2018: 82]. Берберова, в свою очередь, признавалась в «Курсиве», что никогда не хотела иметь детей, а в позднейшем интервью практически повторила слова де Бовуар: «Иметь детей – ужасная вещь для женщины, у которой на счету ее каждая минута: для того, чтобы писать, чтобы вообще что-то делать…» См.: Kirk M. O. Because of Who She’s Known and What She’s Seen, the World Has Rediscovered…: Madame Berberova // Los Angeles Times. August 29, 1991. P. E4.

412

По свидетельству Ниссена, этот факт постоянно упоминался в письмах Журно. Cм. [Nyssen 1988: 239].

413

См. письмо Берберовой двоюродной сестре от 13 ноября 1950 года, в котором она описывала свой визит к Галине Кузнецовой и Маргарите Степун, комментируя устройство их быта так: «Живут, несколько афишируя свое женатое положение, – кровати составлены рядом и пр. Я это не очень люблю, как ты знаешь. Немного “тени” не мешало бы» (Nina Berberova Papers. B. 4. F. 62).

414

Об этом эпизоде упоминается в дневниковой записи В. Зайцевой, сделанной 6 сентября 1944 года после встречи с Берберовой в Париже: «Как страшно было, когда она рассказывала, что ее хотели убить в деревне». См. [Ростова 2016: 160]. Про «бесчинства» французов «под прикрытием борьбы с коллаборантами и прислужниками немцев» пишут и находившиеся в это время в Париже врач В. М. Зернов и его сестра С. М. Зернова в кн. [Зернов, Зернова 1973: 310, 315–320].

415

См. [Будницкий 1999]. См. также [Ронен 2001: 214].

416

Де Бовуар как раз оригинал дневника сохранила, но когда в 1990 году он был опубликован, обнаружилось, что записи, приведенные в книге «Зрелость», были достаточно сильно отредактированы. Оригинал свидетельствовал, что начальный период оккупации Парижа был воспринят де Бовуар прежде всего с любопытством, как некий чрезвычайно интересный опыт, но подобного рода эмоции были тщательно убраны из вошедших в книгу записей. Были убраны и сочувственные упоминания о немецких военных, к которым де Бовуар поначалу не относилась враждебно, пытаясь представить себя на их месте. См. [Keefe 1995: 75–76].

417

Любопытно, что справедливость ее суждений о Сартре особо отметил известный литературовед Д. Е. Максимов, корреспондент Берберовой и один из первых читателей «Курсива» в Советском Союзе. См. письмо Максимова к Берберовой от января 1974 года // Nina Berberova Papers. B. 13. F. 371.

418

Видимо, только однажды и много позднее имена Берберовой и де Бовуар встанут рядом – в составленной в алфавитном порядке антологии женской автобиографической прозы «The Norton Book of Women’s Lives» [Rose 1993]. Автор предисловия обратит внимание и на некоторую общность автобиографических «я» этих двух писательниц, но антология появится уже после смерти Берберовой.

419

См. письмо Берберовой Мурлу Баркеру от 5 февраля 1969 года: «КУРСИВ посвящен пятерым – и ты в их числе: Джону М<алмстаду>, Фреду и Нэнси Старрам, Алексу Гарвину и М<урлу> Б<аркеру>». Цит. по: [Barker 2002: 89]. Это посвящение сохранится в первом издании «Курсива» на русском (1972), но во втором издании (1983), равно как и во втором издании на английском (1992), оно уже не появится. Это, очевидно, объяснялось тем, что академическая карьера Берберовой была к тому времени закончена, а также тем, что отношения с иными из бывших студентов претерпели за прошедшие годы значительные изменения. Публикатор письма Баркер оставляет этот факт без объяснений, однако замечает, что во втором издании «Курсива» на русском Берберова поместила – как бы в виде компенсации – их фотографию друг с другом.

420

Именно об этом пишет Берберова в своей рецензии на «Speak, Memory», напоминая читателю, что подходить к миру Набокова с «мерками реализма» совершенно бессмысленно и что бóльшая часть его воспоминаний о предреволюционной России и разветвленном набоковском семействе не более чем «сказка» (Russian Review. 1967. Vol. 26, № 4. P. 405–406).

421

В русском варианте автобиографии «Другие берега» Набоков слегка иронизировал над необходимостью подобных объяснений: «В американском издании этой книги мне пришлось объяснить удивленному читателю, что эра кровопролития, концентрационных лагерей и заложничества началась немедленно после того, что Ленин и его помощники захватили власть» [Набоков 1954: 210].

422

Берберова ссылается на дошедшее до Ходасевича известие, что его имя было в списке «писателей и профессоров», высланных из страны осенью 1922 года на знаменитом «философском пароходе». Это известие, как свидетельствуют опубликованные впоследствии документы, не подтвердилось, но, как пишут биографы Ходасевича, на него не могла не подействовать начавшаяся травля в советской печати, а также тот зловещий факт, что в 1925 году советское посольство в Италии отказалось продлить ему паспорт и потребовало немедленного