В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

В материалах ведомственного расследования прокомментированы прошедшие события и участие должностных лиц в ГКЧП. После объявления 19 августа об образовании ГКЧП и введении чрезвычайного положения руководством Комитета предпринимались меры, направленные на обеспечение участия органов и войск КГБ в выполнении решений ГКЧП. С использованием сил КГБ был организован контроль за деятельностью средств массовой информации, проводилось изучение реакции населения и зарубежных кругов на события в СССР. Осуществляя общее руководство проводимыми мероприятиями, Крючков в этих целях использовал приближенных к себе лиц из числа руководства Комитета.

Крючков дал указание о взятии под контроль некоторых «неблагонадежных» граждан, в том числе нескольких народных депутатов СССР (Гдляна, Иванова, Уражцева), которых явно незаконно интернировали и вывезли на территорию подмосковного военного объекта. Для меня это вообще непонятные, не поддающиеся объяснению действия. Первый заместитель председателя КГБ Ф. Грушко отдавал распоряжения по использованию возможностей Комитета для реализации замыслов по задержанию Президента РСФСР. Другой первый заместитель председателя Г. Агеев руководил мероприятиями по отключению средств связи на объекте «Заря» в Форосе. Он отдал распоряжение по направлению в Латвию, Литву и Эстонию групп оперативных сотрудников для обеспечения режима чрезвычайного положения. 15 августа Г. Агеев осуществил инструктаж по организации слухового контроля переговоров по совершенно секретной городской телефонной связи в отношении ряда руководителей СССР и РСФСР.

После провала ГКЧП по указанию председателя КГБ России В. Иваненко началась волна разбирательств деятельности руководящего состава территориальных органов КГБ в автономных республиках, краях и областях. Масштабы проводимых различными комиссиями расследований о причастности должностных лиц территориальных органов КГБ к «антиконституционному перевороту 19–21 августа» охватывали Россию от Калининграда до Владивостока.

Вот несколько примеров проверок деятельности территориальных управлений. В Кемеровское управление 19 августа поступила подписанная Крючковым шифротелеграмма о создании ГКЧП для спасения СССР. Из центрального аппарата требовали «выполнять только распоряжения председателя КГБ СССР Крючкова». В то же время КГБ РСФСР указывал на необходимость выполнения указаний только Президента России Ельцина. «Признаться, мне, руководителю территориального органа в одном из самых политизированных регионов страны, назначенному на должность всего два месяца назад, было непросто принимать решения», — вспоминал о проверке его деятельности в те дни начальник УКГБ Кемеровской области генерал-майор А. Кузнецов. Генерал-лейтенант К. Григорьев о размахе всяческих проверок во Владивостоке вспоминает, что «этим занималась краевая прокуратура, депутатская комиссия, бригада КГБ СССР и под занавес — два представителя из союзной комиссии С. Степашина, наделенной Горбачевым специальными полномочиями».

Два десятка начальников краевых, областных территориальных управлений российского КГБ подверглись незаконным обвинениям и были уволены. Начальник УКГБ по Калининградской области застрелился. Степень их ответственности была различной: от абсолютно никакой до упреков в недоведении до личного состава телеграммы руководства КГБ России. Предлогом для увольнения в большинстве случаев послужило то, что руководители в областях объявили личному составу поступившие за подписью Крючкова шифротелеграммы о поддержке ГКЧП, но не довели до сведения содержание шифротелеграммы российских КГБ и МВД, которое принципиально расходилось с позицией союзного комитета. Такие случаи комиссиями рассматривались как свидетельство поддержки ГКЧП. Каких-либо незаконных действий со стороны уволенных лиц из числа начальников местных органов допущено не было, но они совершили промашку: не заклеймили позором гэкачепистов или не сделали заявлений в поддержку Ельцина. «Борису Николаевичу приветственную телеграмму с осуждением ГКЧП прислало даже Общество слепых из Свердловска, а вы, чекисты, не могли додуматься до этого?» — высказывал упреки бывший начальник свердловской милиции А. Фролов, назначенный заместителем министра безопасности по кадрам.

По Украине я не могу привести каких-либо примеров подобного отношения к руководящим сотрудникам КГБ, как это было в России. Коллектив КГБ Украинской ССР имеет право гордиться тем, что у разного рода проверяющих комиссий не было оснований обвинять республиканские органы безопасности в нарушении в дни ГКЧП действующего законодательства.

В истории КГБ советского периода останутся действительно драматические страницы, когда после поражения ГКЧП началось сознательное и планомерное разрушение сложившейся в течение многих десятилетий системы государственной безопасности страны. Реформирование коснулось, прежде всего, пересмотра структуры и основных принципов деятельности советской разведки и контрразведки, а также важных оперативно-технических служб, достигших выдающихся достижений в электронной разведке.

В завершение формального существования КГБ вписал себя Вадим Викторович Бакатин — видный партийный реформатор, назначенный Горбачевым из своего ближайшего окружения председателем КГБ СССР для окончательного развала, демонстративного уничтожения, или, как он выражался, «избавления» от КГБ. Бакатин признавался, что предложение возглавить КГБ СССР, где его «ожидали одни неприятности и беды», было самым крутым и непредсказуемым поворотом в его жизни. После руководства двумя областными комитетами Коммунистической партии в городах Кирове и Кемерово он неожиданно (был далек от специфики работы в правоохранительной сфере) назначается министром внутренних дел СССР. По его словам, также неожиданно, но закономерно через короткое время был уволен с этой работы «по настоянию национал-патриотов, Политбюро и КГБ». Как вспоминал Бакатин, пребывание в должности председателя КГБ, «толком не начавшись, закончилось вместе с концом Союза». Трудно сказать, было столь ли неожиданным его увольнение с должности министра внутренних дел. Для Горбачева частые перестановки руководителей МВД являлись, скорее, закономерными: за шесть лет пребывания у власти он сумел сменить пятерых — Федорчука, Власова, Бакатина, Пуго, Баранникова. При Ельцине эти кратковременные закономерности превращались в общий закон: чем эффективнее начинали работать разведывательные и контрразведывательные спецслужбы, чем ближе подбирались к преступным правительственным верхам или акулам бизнеса, тем быстрее провозглашались «спасительные» реформы и замена руководящего состава.

В конце ноября 1991 года, передав председательскую булаву Е. Марчуку, я выехал в Москву, чтобы определиться в своей дальнейшей жизни. Еще существовал СССР. После провозглашения независимости Украины я, как и весь украинский коллектив спецслужбы, продолжал оставаться в кадровом подчинении союзного КГБ. Такая неопределенность касалась многих сотрудников, которые хотели покинуть Украину или, наоборот, вернуться сюда в новое государство. Впрочем, таких желающих из числа украинцев было немного. Вариантов остаться на жительство в Киеве у меня не предвиделось. Вождей незалежной Украины, с которыми мне приходилось вместе работать, охватила националистическая эйфория. Опьяненные легкой победой достижения государственной независимости, они демонстративно игнорировали Союз, что, естественно, отражалось на положении прежних выдвиженцев из Москвы. Многие мои знакомые, к примеру генеральный конструктор тяжелых баллистических ракет, дважды Герой Социалистического Труда Уткин, генеральный директор Криворожского металлургического комбината Носов, сотни других покидали республику. «Украина же россиян к себе почти не принимала. Даже немногие сотрудники КГБ, которых посылали на работу в эту республику, чаще всего возвращались обратно», — отмечал Бобков, прекрасно владевший обстановкой в союзных республиках.