Корона из ведьминого дерева. Том 2 - Тэд Уильямс

На мгновение мир вокруг стал тишиной, даже чем-то больше, чем тишина, гудящей пустотой, которая, казалось, опустилась над миром.

Звук возвращался медленно. Нежеру откатилась от края и отползла подальше, прежде чем снова бессильно опустилась на землю. Смертный Ярнульф стоял рядом, на коленях в снегу, он задыхался, его отчаянно трясло, как в припадке. Мако и Кемме также уцелели и теперь, хромая, направлялись в их сторону, Саомеджи следовал за ними.

Го Гэм Гар стоял над все еще связанным маленьким драконом, который продолжал извиваться, будто не понимал, что сражение закончилось. Некоторое время гигант смотрел на него, а потом сильно лягнул ногой. Существо завизжало, точно раненая свинья, продолжая дергаться в клубах пара.

– Давай, позови мамочку сейчас, дерьмовый червяк, – прорычал гигант. – Она скоро сдохнет, а я угощу тебя так, что тебе это понравится намного меньше, чем удар ногой.

– Не причиняй ему вреда.

Нежеру подползла к плененному зверю и начала снова заматывать его морду веревкой, стараясь избегать щелкающих челюстей. Движения маленького дракона все еще оставались замедленными из-за свалившего его яда, и, когда Ярнульф, покачиваясь, подошел, чтобы ей помочь, они вдвоем сумели полностью обезвредить зубастую пасть.

– Почему бы нам просто не выкачать из чудовища немного крови? Как мы будем спускать его вниз по склону? Конечно, оно не такое большое, как его мать, но весит очень много.

– Я устал от твоих вопросов, смертный, – прорычал Мако. – Королева и Ахенаби хотят живого дракона. Кровь следует брать у живого зверя, таков ритуал – во всяком случае, так мне сказал Саомеджи. – Командир подошел и присел на корточки рядом со зверем, к нему тут же присоединились Кемме и Певец, и все трое принялись изучать его длину.

Саомеджи наклонился и заглянул в бледно-голубые глаза.

– Ты нам нужен, – сказал он связанному чудовищу.

– Мы сделаем сани и положим его на них, – сказал Мако. – Гигант сможет дотащить их до Наккиги.

– Но отсюда довольно далеко до больших деревьев, из которых можно сделать сани, – заметила Нежеру.

– Значит, гиганту придется спуститься и сделать сани, – сказал Мако.

– Спуститься и сделать сани, ты сказал? – взревел Го Гэм Гар, встал и принялся помахивать топором, изогнутое лезвие которого было размером с колесо телеги, а затем наклонился над Мако. – Значит, так обстоят дела после того, как смертный, Черный Дрозд и я вас спасли? Я сброшу тебя с горы, а потом посмотрим, как ты притащишь сюда несколько деревьев!

Внезапно гигант застонал и схватился за шею, потом покачнулся и, задыхаясь, упал на колени.

– Заговори еще раз со своим хозяином, и я выжгу твое сердце, животное. – Мако поднял кристаллический прут так, чтобы гигант его видел. – Я никогда с ним не расстаюсь. Так что не забывай, кто здесь главный.

– Достаточно, – прохрипел Го Гэм Гар. – Достаточно.

Он наклонился вперед и оперся о землю массивной рукой. Мако удовлетворенно посмотрел на страдающего гиганта, но постарался держаться от него подальше, чтобы длинные руки Го Гэм Гара не могли его достать.

Нежеру испытала неожиданное сочувствие к гиганту, но тут ее внимание привлекли грохот и скрежет, а через мгновение огромная вытянутая голова дракона поднялась над краем карниза. Зверь был ранен и залит кровью, но жив: какое-то препятствие на склоне задержало его падение и помешало свалиться в пропасть. И теперь, прежде чем кто-то из хикеда’я успел пошевелиться, голова на длинной шее метнулась вперед, подхватила Кемме, и огромные челюсти сомкнулись у него на поясе. Тот успел лишь вскрикнуть, челюсти щелкнули, огромный червь отбросил сломанное окровавленное тело в пропасть, и Кемме исчез.

А затем дракон, который получил дюжину ранений и теперь истекал кровью, а одна из его передних ног была сломана, стал выбираться наверх. Мако сделал выпад мечом в закрытый глаз дракона, но тот успел схватить клинок зубами и дернул – Мако потерял равновесие и упал в снег. В тот момент, когда червь собрался покончить с Мако, гигант Го Гэм Гар вскочил на ноги, с яростным криком обрушил массивный топор на длинную шею существа, сразу за головой, и почти перерубил хребет. Червь забился, как умирающая змея, кровь черным фонтаном брызнула из рассеченной шеи и с шипением пролилась на снег, огромный дракон перестал цепляться за склон, рухнул вниз и снова исчез.

Все еще ошеломленная стремительностью произошедшего, Нежеру не сразу поняла, что в тот момент, когда чудовище исчезло, кто-то начал кричать – долгий, хриплый и мучительный вопль наполнил склон горы. Только через пару мгновений она сообразила, что это Мако, который был покрыт черной кровью от головы до груди, и его кожа дымилась.

Саомеджи прыгнул вперед, чтобы выхватить хрустальный прут из руки Мако и заставить Го Гэм Гара отойти назад – гигант взвыл от боли, а Певец наклонился и принялся засыпать снегом ожоги Мако.

– Помоги мне, Жертва, – сказал он Нежеру. – Я думаю, его еще можно спасти.

Нежеру присела на корточки рядом и захватила полную пригоршню снега, но она видела, что кожа Мако стала отваливаться почерневшими полосами, открывая алую плоть. Мако перестал кричать, он лишь пускал пузыри и стонал, его взгляд потускнел, а дух застрял где-то в землях страдания. Нежеру насыпала снег на его лицо, чтобы скрыть ужасное зрелище, а не только облегчить страдания командира.

– Ну, – сказал смертный Ярнульф, даже не попытавшийся скрыть, что его голос дрожит, – теперь я уверен, что Королева Утук’ку будет довольна тем, как хорошо все прошло.

«10-й тьягара, год от Основания 1201

Мой дорогой муж!

Теперь, когда я коснулась всех дел Верховного Престола в другом письме, это предназначается только для твоих глаз. Я молюсь, что с тобой все в порядке, и Наша Леди и святые помогают сохранять доброе здоровье тебе, нашим внукам и всем, кто дорог нашему сердцу. Я чувствую себя глупой, когда пишу о своих страхах, потому что ужас, который я ощущаю сейчас, вполне может отступить, но именно в данный момент мне тебя особенно не хватает.

Прошлой ночью, первой из проведенных здесь, мне приснился кошмарный сон. Я знаю, кое-кто считает, что в снах нет правды и они лишь фокусы Врага или результат легкого жара моего разума, но ты, муж мой, знаешь лучше, чем кто-либо другой, что они могут сбываться – и оказаться предупреждениями.

В этом сне наш сын вернулся ко мне. Не тот Джон Джошуа, которого мы знали в его последние годы, не серьезный молодой отец с бородой и в черных одеяниях ученого. Нет, он приснился мне таким, каким был в детстве: худым, с широко раскрытыми глазами, беспокойным маленьким мальчиком, которого мы так любили и о котором тревожились. Во сне я шла по Хейхолту и что-то искала, хотя сначала не понимала, что именно. Я никого не видела, ни слуг, ни придворных, лишь пустые залы, но временами мне казалось, будто я слышу голоса, словно какие-то люди собрались за закрытыми дверями. Однако я никак не могла их увидеть и лишь смутно слышала разговоры и пение. А один раз рыдания множества женщин.