Корона из ведьминого дерева. Том 2 - Тэд Уильямс

– Не нужно извиняться, Пасеваллес. Ты заставил меня испытать стыд. Конечно, ты поступаешь правильно, соблюдая осторожность. – Саймон вздохнул. – Но я должен кому-то верить, иначе я сойду с ума. Я верю тебе. Верю Эолейру. Я верю Тиамаку. И королеве.

– Да, мой король. Я также доверяю лорду Тиамаку, как его доброте, так и суждениям. Если он готов поручиться за Энгаса, этого достаточно.

К Саймону вернулось унылое настроение.

– Теперь уже и я встревожен, но не из-за Энгаса. Я надеюсь, что Тиамак будет осторожен с этим кухонным работником, если тот действительно не в своем уме. – Саймон подумал о помешанных людях, которых встречал в юности, вспомнил крестьянскую девушку Скоди и отца Мири, короля Элиаса, в последние месяцы его жизни. – Безумие может быть скрытым, ты же знаешь. Как змея под камнем. Но стоит его приподнять, и когда лучи солнца упадут на место, где он лежал… – Он резко выбросил вперед руку, имитируя атаку змеи, и случайно сбросил пустую чашу на каменные плиты пола.

Пасеваллес молча ее поднял, а когда король махнул рукой, вытер о свой камзол и поставил на прежнее место.

Когда чаша короля была снова наполнена, он и лорд-канцлер закончили свои дела. Потом Пасеваллес ушел, а Саймон уселся в кресло, не обращая внимания на придворных, которые дожидались его внимания, и погрузился в размышления совсем о других вещах.

Письмо Мириамель заставило его задуматься об их утраченном сыне – скорби, не потерявшей своей остроты от того, что она стала привычной, – но мысли о сыне разбудили воспоминания о его собственном детстве, когда замок казался большим, точно целый мир, и никто не обращал внимания на приходы и уходы кухонного мальчишки. Прошлое захватило его и никак не хотело отпускать.

– Где моя маленькая девочка? – пробормотал он себе под нос. – Где мой детеныш льва?

Саймон поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Придворные подались вперед, каждый надеялся, что король обратится именно к нему или к ней. Однако для короля тронный зал казался странным и незнакомым; на несколько мгновений сознание Саймона раздвоилось, и он уже был почти готов поверить, что снова стал ребенком-шпионом, сующим свой нос куда не следует.

«Да, я найду свою внучку, – решил он, игнорируя внимательные вежливые лица, окружавшие его со всех сторон. – Моему сердцу будет полезно увидеть Лиллию и услышать ее голос. Моего сына забрал бог, а внук далеко – к лучшему или худшему, – но я могу найти Лиллию и побыть рядом с ней».

Тиамак обнаружил, что ему удобнее всего идти за носилками Энгаса: плечи четырех мускулистых носильщиков заполняли узкие коридоры под караульным помещением.

– Я рассказал все, что знал, – сказал Тиамак. – Он кухонный работник из Краннира, уже несколько лет живет в Хейхолте, появился здесь задолго до того, как Хью занял трон в Эрнистире. Моя жена ухаживала за ним в фейервере, когда у него был припадок. Его зовут Ригган.

– Это значит «упрямый», – сказал Энгас. – Возможно, всего лишь прозвище, но теперь оно вполне ему подходит.

Вполне невинная шутка, но Тиамаку было не до смеха. Более того, полученное задание вызвало у него неудовольствие, хотя он понимал, что будет неплохо отвлечься от изучения бесконечно загадочного и часто ужасающего «Трактата об эфирных шепотах».

– Просто идите вперед, господа, – сказал шаркающий тюремщик, почти такой же огромный, как лорд Энгас, и лишь немногим более ловкий. – Не понимаю, зачем вы продолжаете его здесь держать. Ему давно пора потанцевать на веревке. Попытка убийства бедного старого лорда Эолейра…

– Граф выжил и даже сумел сесть на лошадь на следующий день, за что мы все благодарны небесам, – сказал Тиамак. – Мне сказали, что этот человек совершено безумен.

– Безумен? Может быть. Но лучше бы таких безумных было поменьше. На бешеного пса не надевают ошейник, и нельзя оставлять подобного человека в живых.

Тиамак нахмурился, услышав его простое рассуждение.

– Если бы его повесили, мы бы не смогли его допросить.

– Ну в таком случае вы лучше знаете, милорды, – сказал тюремщик. – И все же, что можно узнать у безумца?

«Да, действительно?» – подумал Тиамак.

В конце концов, его жена Телия довольно долго с ним беседовала, когда королевский отряд путешествовал по Фростмаршу, но все равно была поражена, когда узнала, что Ригган совершил покушение на графа Эолейра. Сам Тиамак сомневался, что пожилой помощник повара является шпионом трона Эрнистира, не говоря уже о том, что он наемный убийца, которого направляли из Таига, но после нападения на посла ситхи, а теперь еще и попытки расправиться с графом Эолейром, понимал, почему Саймон начал все подвергать сомнению.

* * *

Заключенный был маленьким человечком, не больше самого Тиамака, но более плотным. Тюремщики побрили его, но очень небрежно, и его голова казалась кривой, кроме того, на лице остались синяки после борьбы со стражниками, когда его схватили, но в целом он не пострадал.

Когда Энгас задавал ему вопросы, ответы заключенного казались разумными, хотя Тиамак не понимал слов.

– Что он говорит?

– Много, но без особого смысла. «Как я смогу посмотреть ей в лицо, когда нас всех наконец освободят? Я не оправдал ее ожиданий! А она меня призвала!!» И жалобы такого же рода. Если коротко, кто-то его призвал, но он не сумел выполнить задание.

«“Как я смогу посмотреть ей в лицо?..” – Тиамак покачал головой. – Кого он имеет в виду?»

Энгас рассмеялся:

– Я говорю на языке эрнистирийцев, а не на языке безумия, что бы ни рассказывали обо мне другие.

Тиамак повернулся к заключенному:

– Ригган, я лорд Тиамак. Ты меня понимаешь? Я хочу поговорить с тобой о том, что произошло. Кто тебя призвал?

Эрнистириец яростно затряс головой, но, когда заговорил, его голос прозвучал кротко.

– Он лишь говорит, что не оправдал ее ожиданий, – перевел Энгас.

– Ее, ее – он уже не в первый раз повторяет это слово. – Тиамак нахмурился. – Кому-то другому он сказал, что с ним говорит Моррига. Спроси у него, по-прежнему ли он в это верит.

– Моррига? – Энгас заметно удивился. – Мать Воронов?

– Да, он говорил о ней, когда за ним ухаживала моя жена. Пожалуйста, спроси у него.

Ригган выслушал вопросы Энгаса с тревожным интересом, потом дал длинный ответ и в какой-то момент поднял руки над головой и указал на потолок своей тесной камеры.

– Он говорит, что у нее три лица – Призыв, Молчание и Мать Слез. – Энгас немного помолчал. Тюремщик наклонился вперед, чтобы лучше слышать, Энгас наградил его суровым взглядом, и тот отступил. – На меня произвело впечатление то, что безумец знаком со старыми легендами, – продолжал Энгас, – но в целом складывается очевидная картина. Его посещали ужасные сны, и он считает, что они правдивы. Что не является необычным для людей, которые верят, что с ними говорили боги, будь то Моррига или сам Бриниох – как я слышал, дочь короля Лута страдала от подобного безумия.