Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

Какое-то звериное ворчание заставило нас вскинуть головы. Хотя в фауне лесистых провалов постоянно присутствовал шумовой фон, этот звук показался слишком уж близким. Двое идущих вместе с нами атамидов тут же остановились, и один из них весьма настойчиво прошептал: «Иск’унт ар’энтак укна’р!», что означало просто «Потише, вы двое!», а другой принялся жестикулировать, обращаясь к воину, который шел метрах в тридцати перед нами. Тот взмахнул левой рукой, покрепче сжав копье в правой.

– Черт, что же теперь делать? – нервно зашептал Паскаль.

Нельзя сказать, что у нас вошло в привычку охотиться вместе с атамидами в лесных провалах. Рано утром, когда боевая тревога перед общей битвой привела в движение огромную армию атамидов в восьмистах километрах от нас, я заметил, что группа из племени Мен’акфре (мудреца, с которым я был немного знаком) собирается отправиться за продовольствием. На самом деле среди присоединившихся к нам атамидов некоторым выпала на долю менее славная участь, чем пасть на поле боя. Как и на любой войне, нужны были люди, которые трудились бы в тылу, а конкретнее, снабжали остальных провиантом. Поэтому те атамиды, в чьи обязанности входила забота о потребностях своих сородичей, ежедневно снаряжали охотничьи экспедиции.

Когда сегодня утром я увидел, как готовится к отбытию их группа, то, поддавшись порыву, предложил, что пойду с ними. Конечно, не столько чтобы помочь – по правде говоря, я подозревал, что буду обузой, а не подспорьем, – сколько чтобы немного развеяться. После болезненного краха моей попытки найти годные к использованию доказательства в черных зонах Инфокосма я целыми днями хандрил. А раз уж у меня не было никакого желания погрязнуть в депрессии, годился любой повод чем-нибудь отвлечься. Особенно сегодня, в день Д великого наступления – лучшего символа моей неспособности помешать этому сражению было не придумать.

Я бросил взгляд вниз. Четверо других атамидов с настороженными лицами напрягли мускулы, покрепче взявшись за оружие.

– А хрен его знает, представления не имею, – сжав зубы и неловко цепляясь за большой охотничий нож, который перед уходом привесил к поясу, наконец ответил я Паскалю.

– И что ты собираешься делать с этой штуковиной? – поинтересовался Паскаль, не без иронии взглянув на меня.

– Говорю же, не знаю! Но лучше хоть это в руках, чем вообще ничего!

– Не отрежь себе чего-нибудь. С тебя станется.

– Иск’унт ар’энтак укна’р! – повторил ближайший к нам атамид, на этот раз куда настойчивее.

Новый рык сделал его приказание излишним. Мы тут же умолкли, а Паскаль торопливо достал нож. Я даже не стал отвечать ему насмешливым взглядом, слишком занятый тем, что всматривался в окружающую нас густую зелень.

Увидев, что я собираюсь присоединиться к охотникам, Паскаль решил отправиться со мной. Вот уже несколько недель, как я с радостью замечал, что его настроение заметно улучшалось. Он явно оправился от шока, каким стало для него разоблачение Танкредом истинной природы Христа; Паскаль, как и многие другие, тяжело пережил это. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к миру, где Богу – или, по крайней мере, Его сыну – нет места. Кстати, когда несколько дней назад мы заговорили с ним на эту тему, он произнес одну фразу, которая, на мой взгляд, отлично подводила итог ситуации: «В конечном счете теперь, когда Бог умер, пришел черед жить человеку».

А раз уж он утром высказал желание отправиться с нами, значит ему тоже хотелось отвлечься от мыслей о предстоящей битве. Наша группа хакеров установила рабочий пост в нескольких километрах от Нового Иерусалима, чтобы как можно эффективнее помогать атамидским войскам. Бо́льшая часть нашего оборудования была перекинута туда, за исключением пульта биоСтрукта, который, оставаясь надежно укрытым в Котелке, тем не менее должен был объединять и координировать все линии связи и информацию.

Сформированные команды пультовиков будут сменяться на дежурстве, постоянно поддерживая подключение к передовому посту, пока атамидам нужна будет помощь. Приписанная к нам группа язе’эров будет циркулировать между пещерами и постом, перенося все, что потребуется.

Что касалось меня лично, то мне предстояло занять свое рабочее место только через восемь часов, а Паскалю еще через восемь! Достаточно времени, чтобы изойти от беспокойства и окончательно двинуться мозгами. А потому возможность отвлечься и поиграть в отважных охотников была слишком соблазнительна, чтобы устоять.

Ну да, чистая придурь! – про себя воскликнул я, стараясь держать рот на замке.

С ветвей над нами спрыгнули два других атамида, которых я не заметил, и гибко приземлились в двух метрах, заодно обдав нас грязью. Не знаю, выбрали ли они свою позицию, чтобы приблизиться к зверю или чтобы защитить нас. Я покрепче вцепился в рукоять длинного зазубренного ножа.

Паскаль прав – что я собираюсь делать с этой штукой? Убить в рукопашной хищника? Ну что я за дурак. Даже не спросил у атамидов, на какую дичь мы охотимся. Не хватало, чтобы на скалотигра!

Рык раздался снова, и на этот раз мне показалось, что он прозвучал слева, а не справа. Я чуть прищелкнул языком, привлекая внимание Паскаля, и молча сделал ему знак перейти на другую сторону. Два охотника медленно передвигались по дуге, стараясь встать как можно ближе к источнику звука.

Может, у меня просто разыгралось воображение, но я готов был поклясться, что почувствовал флюиды хищника, словно существо пряталось прямо у меня под носом. Рык был таким звучным, что казалось, исходил из огромной грудной клетки. Я представлял себе самых разных созданий, способных его издать, но ни одного, которое было бы меньше меня.

Внезапно хриплый рык разнесся снова, но на этот раз совсем рядом, сбоку от меня. Я едва успел повернуть голову, как услышал хруст сломанных веток, и на меня обрушилась темная масса.

Удар был так силен, что мой разум не успел среагировать на происходящее.

Сначала блеснул ослепительный свет – наверно, послеполуденное небо, увиденное сквозь листву, так я предполагаю, – потом настала полная темнота, когда мои синапсы были не в состоянии расшифровать сигналы, которые в бешеном темпе посылали мои глаза. Затем возникло странное чувство замедленного полета, после чего я коснулся земли. Тут я подумал, что кто-то развлекается, вращая меня на дикой скорости вокруг собственной оси, причем до нелепости долго. Поняв наконец, что это не тело мое крутится, а взбесившиеся чувства отплясывают джигу, я открыл глаза.

Прямо передо мной расплывалось какое-то розовое пятно. Через несколько мгновений оно довольно нечетко оформилось в постоянно дергающуюся физиономию Паскаля. Затем вернулся слух, а с ним и прочие чувства. Резкая боль пронзила бок и левую руку, пока голос друга пробивался в уши.

– Альберик! Альберик, черт, как ты? Альберик, это я! Ты меня видишь? Это Паскаль! Альберик, ответь мне!

Я хотел сказать, что все в порядке и не надо орать мне в уши, но изо рта вылетело что-то вроде: