Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

– Гнырп… чо мне… ах… жикп.

Тогда я на секунду прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, а когда снова открыл их, мир вокруг перестал вращаться. У Паскаля был все такой же перепуганный вид.

– Альберик, ответь мне! Как ты?

– Я… не знаю, – удалось мне выговорить.

Я приподнял голову, надеясь получше оглядеться. Мое тело раскинулось на спине, прямо в грязи. Поскольку лежал я нога на ногу, можно было подумать, что я просто прикорнул. Паскаль стоял на коленях рядом, вокруг сгрудились с десяток атамидов. Крови на себе я не увидел, но, не исключено, ее скрывала грязь. Я осторожно выпрямил ноги, потом руки. Болела только левая рука, но, кажется, она не была сломана. Я осторожно сел на задницу.

– Поаккуратней! – закричал Паскаль. – Может, ты ранен!

– Все в порядке, уймись, – буркнул я, потирая руку. – Искры из глаз сыплются, но вроде ничего серьезного.

Я задрал куртку и скривился от боли. Вся левая сторона распухла и полиловела, от паха до груди. Но крови я не увидел, только ребра наверняка были сломаны.

– Черт, погано выглядит! – воскликнул мой дипломатичный друг. – Небось и чувствуешь себя паршиво?

– Ну да, и болит… Что произошло?

– Эта богом проклятая зверюга выскочила из зарослей прямо рядом с тобой, вопя как сто демонов! Она налетела на тебя со всей чертовой дури и отправила тебя в дьявольский полет!

Для человека, утратившего веру, он явно злоупотреблял церковной лексикой.

– А потом что, она сбежала?

– Нет, она мертва.

– Кто ее убил?

– Да ты и убил!

Услышав это, я испугался, что приложился сильнее, чем думал.

– Ты не мог бы повторить, пожалуйста? Наверно, я еще не совсем пришел в себя.

– Иди сюда, – ответил Паскаль, – сразу поймешь.

Друг протянул мне руку и помог подняться. Я закряхтел от боли в боку. В пяти метрах от нас, в луже фиолетовой крови лежал виновник моего нынешнего состояния. Настоящая находка для зоопарка.

Размером и сложением как крупный кабан, животное имело восемь лап и на каждой по три тупых когтя, приспособленных скорее для карабканья по склонам провалов, чем для защиты; пучок жесткой щетины длиной сантиметров тридцать служил ему хвостом, а остальное тело было безволосым и шло некрасивыми складками. Что до широкой и круглой головы, на ней виднелась пасть с рядами зубов травоядного.

Я не сразу заметил, что голову венчает похожий на рог объемистый костяной нарост. Вот этим природным тараном он меня и поддел.

– Наверное, у него такой способ защиты, – вслух подумал я. – Когда он чувствует, что ему грозит опасность, то кидается вперед, типа «расступись»!

– Именно так, – рассмеялся Паскаль. – Загляни-ка вниз.

Стараясь беречь ребра, я наклонился, чтобы увидеть то, на что указывал друг. К великому изумлению, я обнаружил собственный нож, глубоко вошедший в грудь зверя. Из раны еще стекали крупные капли крови.

– Все как я и сказал, – бросил Паскаль. – Это ты его убил. Ну, если быть точным, он убил себя сам, напоровшись на твой нож!

Он захохотал, и атамиды последовали его примеру, а некоторые даже стали дружески похлопывать меня по плечам.

– Иу’уп так оулн’итак акоп, хуум’ин! – заявил один из воинов. «Вот ты и стал охотником, человек!»

Поддавшись всеобщему веселью, я тоже хихикнул, но сломанные ребра тут же напомнили о себе.

– Забавная штука эволюция, – задумчиво заметил я, глядя на свою первую добычу. – Зачем этот вид развил себе такой таран? Чтобы защищаться от какого хищника?

– Не знаю, – пожал плечами Паскаль, – но лучше бы вместо большого тарана он развил себе большой мозг, тогда, может, и не напоролся бы прямо на твой…

– Мать твою в бога душу!

Веселье тут же смолкло. Все лица обратились ко мне, потому что я заорал во весь голос.

– Развить мозг… – повторил я для себя, не обращая внимания на устремленные на меня пораженные взгляды.

– Что случилось? – встревоженно спросил Паскаль. – С тобой все в порядке?

Честно говоря, в тот момент мне было глубоко плевать на собственное самочувствие. Идея сверкнула, как луч света в темной комнате, и предстала передо мной так ясно, словно ее написали заглавными буквами прямо у меня перед носом.

– Мать-перемать, почему я не подумал об этом раньше?

С бьющимся сердцем и выпученными от возбуждения глазами я повернулся к Паскалю.

– Мы должны срочно вернуться в пещеры! – пронзительно закричал я. – Нельзя терять ни минуты!

– Да что происходит, в конце-то концов? Ты что, совсем с катушек слетел?

– Нет, просто я только что нашел способ проникнуть в черные зоны!

* * *

10:15

Как такое могло случиться? В какой момент ситуация изменилась, а я этого не заметил? Какого дьявола я не мог прозреть раньше?

Пока специальный IT-джет, предназначенный для доставки людей на встречу, покрывал километр за километром над обрывистыми склонами гор Акии, дух Раймунда де Сен-Жиля, графа Прованского и специального советника Praetor peregrini, ощущал себя скалистым островком в бушующем море.

А сейчас уже поздно отступать. Никто не властен остановить ход событий, которые должны произойти. Остается только надеяться, что все закончится для нас хорошо.

Вопреки своим привычкам Раймунд устроился не в просторной кабине IT-джета, а на одной из простых металлических скамей, прикрепленных прямо к корпусу в отсеке «оборудование и эскорт». У него не было выбора, потому что обычное кресло в пассажирской зоне не выдержало бы веса боевого экзоскелета, который его заставили надеть.

Он повернулся вправо и посмотрел в иллюминатор на отсек, предназначенный для почетных пассажиров и сегодня пустовавший. Кожаные кресла и столики из ценных пород дерева, роскошные ковры и умопомрачительно дорогие напитки – вот где он, один из главных сеньоров французского королевства, должен бы путешествовать. А вместо этого он оказался в отделении рядом с трюмом, где во время полета размещалась прислуга сеньоров.

И это только один из многочисленных признаков надвигающихся неприятностей. Если к пэрам королевства начинают относиться как к скоту, если не находят возможности соблюдать привилегии, положенные им по рангу, значит главное уже упущено. Клянусь Господом, какой граф позволил бы так с собой обращаться! Если бы только Монтгомери не поставил нас в безвыходное положение, мы могли бы вести войну как уважающие себя сеньоры!

Мания величия, завладевшая Робертом де Монтгомери, стала очевидна для его окружения. Если когда-то Раймунд скрепил союз с ним, то лишь потому, что за парадным фасадом, выставляемым Робертом на всеобщее обозрение, разглядел циника, который руководствовался исключительно собственными интересами. Как и он сам. А сегодня Роберт впал в бред войны до победного конца, в которой истребление атамидов и покорение всей планеты стало абсолютной, непререкаемой целью. Даже если придется положить на этот алтарь армию, неспособную добыть ему победу!