Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена? Правда Сталина - Арсен Мартиросян

Вследствие принципиального игнорирования этой истины, со стороны Тухачевского постоянно сыпались безумные предложения о десятках и даже сотнях тысяч танков, самолетов, пушек и т. п., чем он так «гениально прославился». И мало кому известно, что фактически-то именно Тухачевский положил начало совершенно безмерным, архиволчьим аппетитам нашего генералитета по части количества вооружений! Да, Богом, кровью и потом предыдущих поколений дарованная нам страна огромная, и несколькими сотнями танков и самолетов действительно не обойдешься, но ведь все же должно иметь предел — государство не может беспрерывно производить одно только оружие и боеприпасы, тем более в безумных количествах. Тем более не может оно предоставлять оные в тех же безумных количествах для организации обороны в угрожаемый период.

Однако Тимошенко и Жукова почему-то потянуло именно на эту стезю — сначала издали приказы о формировании еще 30 мехкорпусов, а потом, жалобно скуля, ошарашили Сталина фантастически дикой нехваткой техники для них, вместо того чтобы хорошенько подумать об эффективности использования уже выделенных для западных округов оружия, техники и боеприпасов, в т. ч. и тех самых почти 16 тыс. танков и штурмовых орудий.

Извините, но не ругнуться просто-таки невозможно — обладать почти 4-кратным превосходством в танках и так бездарно, в безмерных океанах крови простых солдат и офицеров утопить оное?! Это что, полководческое искусство?!

Очевидно одной из самых главных, реально главных ошибок Сталина накануне войны явилось то, что в какой-то момент он действительно поддался и пошел на поводу у генералов, все время требовавших все больше и больше боевой техники, боеприпасов и т. п., вместо того чтобы, во-первых, ограничить их непомерно волчьи аппетиты и потребовать, жестко, по-сталински потребовать более эффективного использования уже имеющегося[504].

Во-вторых, что важно более всего, — ошибка была в том, что, пойдя у генералитета на поводу, Сталин буквально зациклился на вопросах оборонного производства. Да, никто не отрицает исключительной важности оборонного производства и особо пристального внимания к нему со стороны руководств государства. Но ведь не настолько же, чтобы в угрожаемый период упустить из виду — к сожалению, именно так оно и было — основные вопросы стратегии и тактики, в т. ч. и тактики использования уже имеющихся средств для организации действительно прочной обороны государства.

Уж слишком ответственное это дело — подготовка к отпору агрессии и вообще к войне, чтобы руководствоваться мнением преимущественно генералитета и вообще отдавать им на откуп это дело Да, их мнение важно и даже очень, но не более того, ибо и при десятках тысяч танков, самолетов, пушек и т. п. можно запросто проиграть (совсем недавно все видели нечто подобное…). К глубокому сожалению, эту ошибку Сталину пришлось исправлять уже в ходе войны.

И если бы не эта, в целом объяснимая, но тем не менее беспрецедентная зацикленность Сталина на вопросах оборонного производства, возможно, он успел бы своевременно разглядеть не только упорно насаждавшуюся дуэтом Тимошенко — Жуков систему дырок от бубликов, «изящно» именовавшуюся «упорной», или «жесткой обороной», — «систему», в которую оба крутозвездных военачальника «закачали» горы оружия, десятки дивизий и почти 3 млн. человек солдат и офицеров собственно группировки РККА.

В первую очередь он смог бы увидеть парадоксальный феномен реанимации идей фланговых группировок вторжения по Тухачевскому, но под прикрытием исполнения предписаний официального плана, сиречь под видам подготовки к контрнаступлению после сдерживания и отражения первого удара вермахта! Ведь он-то еще в ноябре 1940 г. предписывал воякам создать могучие заслоны вдоль границы, а не на флангах, м уж тем более не в виде системы дырок от бубликов! Подчеркиваю, могучие заслоны, а не статический фронт в виде дырявой узкой ленты»!

Увидеть то, о чем впоследствии Жуков скажет: «…никакой равномерной разбросанности вдоль всей нашей границы войск перед вражеским нападением у нас не было, и, конечно, не в этом следует искать причину поражения наших войск в начале войны».

К глубокому сожалению и прискорбию, Сталин явно не имел шанса увидеть и предотвратить реанимацию этого феномена. Следует также отметить, что на только что указанную ошибку наложилась еще и другая, не менее важная по своему значению.

Дело в том, что, опять-таки к глубокому сожалению, с 3 февраля 1941 г. военная контрразведка была выведена из состава органов госбезопасности и передана в Наркомат обороны в качестве его 3-го Управления. Конечно, мотивы такого решения вполне понятны — чтобы военное руководство было лучше осведомлено о положении дел в войсках.

На самом же деле минусов оказалось больше, чем плюсов: Сталин лишился значительной доли информации о реальном состоянии дел в подготовке к отпору агрессии.

Военная контрразведка ни при каких обстоятельствах не должна была попадать под контроль самих военных, тем более генералитета, — это слишком опасно, ибо создает ситуацию бесконтрольности для них.

Только после начала войны, с 17 июля 1941 г. военная контрразведка вернулась в «альма-матер», т. е. на Лубянку, в к тому же была переподчинена лично Сталину.

Однако порожденная реанимированными — по Тухачевскому же — флавговым характером группировок статического фронта «узкой лентой» в виде системы дырок от бубликов для немедленного встречно-лобового контрблицкрига и переакцентировкой сил и средств по направлениям кровавая трагедия была уже в самом разгаре…

Поразительно, что при наличии стать настораживающих данных, лишь мизерная часть из которых была приведена выше, многие исследователи тем не менее весьма настойчиво протаскивают в своих трудах тезис о том, что «выдвинутая Тухачевским новая концепцию начального периода и приграничного (правильно: пограничного — А. М.) сражения легла в основу официальных взглядов, в соответствии с которыми Советские Вооруженные силы готовились к отражению агрессии фашистской Германии.