Иллюстрированная история суеверий и волшебства - Альфред Леман

Такого рода медиумы, кажется, встречаются не особенно редко. Одним из известнейших в наше время есть американка мистрис Пипер. Ее видели и исследовали многие члены S. P. R., но, к сожалению, не врачи. Было только установлено, что острота зрения и величина его поля у нее нормальны, но это, конечно, нисколько не исключает возможности у нее симптомов истерии, что подтверждается многими сообщениями.

Так, Рише пишет: «Мистрис П. занимает среднее положение между обыкновенными американскими медиумами и нашими французскими сомнамбулами. Магнетические пассы не погружают ее в сон, но приводят непосредственно в транс; только она не впадает в него самопроизвольно, но должна для этого держать кого-нибудь за руку. В полутемной комнате берет она чью-нибудь руку и остается несколько минут спокойной. Затем у нее начинаются небольшие судорожные сокращения, постепенно усиливающиеся и оканчивающиеся слабым эпилептическим припадком. После этого она впадает на несколько минут как бы в обморок, из которого пробуждается с громким криком. Тут голос ее меняется, и мы имеем перед собою уже не мистрис П., а доктора Финуита, который говорит грубым мужским голосом и с акцентом, представляющим смесь американского диалекта с французским жаргоном негров.

Рис. 111. Беснование по Рише

Из этого описания ясно видно, что здесь мы имеем дело с истерическим приступом и переменою личности. На это указывает и то обстоятельство, что мистрис П. не всегда может по своему желанию вызвать состояние транса, но изменение личности происходит иногда помимо ее воли и когда она не ожидает, например во сне.

Сомнамбулическое состояние, в котором она бывает д-ром Финуитом, длится от нескольких минут до часу, чаще всего около часу. Впервые припадки обнаружились, когда мистрис П. в 1888 году обратилась за врачебным советом к слепому медиуму м-ру Коку, который «контролировался», т. е. был одержим духом французского врача по имени Финни. Уже во время второго визита она упала в обморок, и в нее вселился дух индийской девушки. После этого из нее выработался медиум, и ее «контролировали» духи д-ра Финуита и других: Себастьяна Баха, Лонгфелло, командора Вандербильта и т. д., но под конец Финуит безусловно преобладал. О себе самом Финуит сообщает следующие сведения: он был французский врач; родился в Марселе в 1790 году, умер в 1866-м; при этом подробно рассказывалось, где он учился, где бывал и жил. Однако, несмотря на все старания, нигде не могли найти ни малейшего следа реального существования такой личности. Конечно, она есть чистейшая фантазия мистрис П., созданная путем самовнушения. Удивительнее всего, что этот «француз» не говорит по-французски. Он оправдывается тем, что, живя долгие годы в Меце, он все время вращался среди англичан, почему и забыл свой родной язык. Во всяком случае удивительно, что человек, живя на родине, мог забыть свой язык. М-р Годжсон во время одного сеанса сделал Финуиту такое же замечание и прибавил, что, по его мнению, гораздо вероятнее такое толкование: д-р не может объясняться на родном языке потому, что принужден пользоваться мозгом мистрис П., не знающей чужих языков.

В одном из последующих сеансов Финуит приводил это объяснение уже как свое собственное; следовательно, он доступен внушениям. Специальность д-ра Финуита состоит в том, чтобы давать заключения по поводу самых интимных дел, известных только тому лицу, которое мистрис П. держит за руку во время транса. Сообщались поразительные рассказы о его ответах, и это было главною причиною, почему английское общество предприняло расследование дела. Сначала думали, что мистрис П. через сыщиков собирает сведения о своих клиентах, поэтому начали следить за нею, но это не привело ни к чему. Кроме того, на ее сеансы приводили совершенно посторонних людей под ложными именами, но и им Финуит сообщал множество сведений о их личных делах. Наконец, члены S. P. R. пригласили ее в Англию; последовательно она жила под строжайшим надзором в Кембридже, Ливерпуле и Лондоне, где она никого не знала. Ее испытывали на множестве сеансов и стенографически записывали ответы; результат был все тот же.

Конечно, не все сообщения Финуита одинаково ценны; многие из них в большей своей части неверны. Иногда он осторожно зондирует спрашивающего и сам ставит предварительные вопросы, ответы на которые дают ему возможность ориентироваться. Несомненно, однако, что во многих случаях он отвечал на вопросы, на которые едва ли могло отвечать даже заинтересованное лицо, и притом верно, как оказывалось впоследствии. Мы не можем долго останавливаться на огромном материале, собранном о нем и его деятельности; но все данные приводят к тому заключению, что дело сводится к чтению и переносу мыслей, иногда даже таких, которые не ясно сознает сам автор их. Мы говорили уже не раз о том, как могут быть, незаметно для спрашивающего, неуловимым шепотом подсказаны ответы на поставленные им же вопросы. Этим можно объяснить тот факт, что иностранцы, не знающие английского языка, не получали ответов от Финуита, который в свою очередь знает только по-английски. На все вопросы, которые Рише задавал своему соотечественнику и коллеге, тот отвечал неверно. Правильно было указано только имя собаки Рише, да и то с неверным произношением. Таким образом, сведения Финуита нисколько не сверхъестественны: он повторяет только то, что слышит во время сеанса истерическая сомнамбула мистрис П.

До сих пор мы касались только психических явлений, породивших и поддерживавших суеверные воззрения. Физические явления и силы мы затрагивали лишь постольку, поскольку наблюдение явлений природы и изложение этих наблюдений играли какую-нибудь роль в суевериях. При этом оказалось, что обычные нормальные и аномальные душевные состояния совершенно достаточно объясняют собою происхождение большей части суеверных воззрений. Мы пришли к заключению: суеверие имеет свое основание исключительно в человеческой природе, так как исходною точкою его должно считать отчасти неточное наблюдение и неверное изложение явлений природы, отчасти же недостаток сведений и неправильное понимание различных душевных состояний и функций. Но из того, что в глубинах душевной жизни мы можем найти достаточно причин для происхождения суеверных представлений, отнюдь еще не следует заключать, что физические явления не могли также способствовать их развитию и укреплению. В особенности вероятно, что профессиональные магики и волшебники всех времен охотно пользовались своими сведениями о природе и ее силах, чтобы обманывать своих несведущих современников и поддерживать в них убеждение в том, что магики находятся в сношениях с высшими силами. Достичь этого, конечно, было нетрудно. Даже и в наше время фокусники — «профессора высшей магии» — умеют отлично отводить глаза публике отчасти благодаря своей личной ловкости, отчасти посредством остроумного применения силы природы. Даже разумные зрители, которые превосходно знают, что результат получен естественным путем, смотрят с удовольствием на их фокусы и лишь редко могут угадать, как они делаются. Итак, если в наше время можно добиться таких результатов, несмотря на то, что знание естественных наук распространено во всех слоях народа так, как никогда не было раньше, то очевидно, что в прежние века таким путем можно было произвести еще гораздо больший эффект. Естественных наук тогда почти вовсе не было, а магик ревниво хранил в тайне те ничтожные знания, которые он наследовал от учителей и, может быть, дополнил своими более или менее случайными опытами. При таких обстоятельствах простые фокусы, конечно, сходили за магические действия, потому что их не могли постигнуть и в то же время верили в магию.