Сказка - Стивен Кинг

этого сказочного карлика: что ты мне дашь, если я заплету солому в золото? Полли убил бы меня, заполучив сокровища мистера Боудича, и скинул бы моё тело в волшебный колодец в сарае мистера Боудича.

Я хорошо помню, как надеялся, что маленький пистолет остановит великаншу, как маленький камень из пращи Давида остановил Голиафа. Может и вышло бы, будь он полностью заряжен. Но из пистолета уже дважды стреляли в другом, не таком волшебном мире.

Рыжая Молли подошла ко мне, ухмыляясь. Из её раненой руки текла кровь. Она не обращала на это внимания. Я надеялся, что последний укус Эммита вызовет инфекцию, которая убьёт её, если не смогу я.

– Ты не принц, – сказала она своим рокочущим баритоном. – Ты букашка. Ничего, кроме букашки. Я просто наступлю на тебя…

Я выстрелил. Пистолет издал негромкий хлопок, не громче пневматической винтовки «Дейзи», которая была у меня в шестилетнем возрасте. Возле правого глаза Рыжей Молли появилась маленькая чёрная дырка. Она отступила, и я снова выстрелил в неё. В этот раз дырка появилась на шее, и когда она взвыла от боли, из дырки хлынула кровь. Она хлестала под таким сильным давлением, что казалась твёрдой, как древко красной стрелы. Я снова выстрелил и в этот раз чёрная дырка, ненамного больше точки, которую вы ставите в конце предложения, появилась на кончике её носа. Ничто из этого не остановило её.

– ТЫЫЫ…! – заорала она, и ринулась на меня.

Я не отступил и даже не попытался увернуться; это бы сбило прицел, к тому же бежать уже было поздно. Она догнала бы меня за пару гигантских шагов. Как раз перед тем, как Молли собралась схватить меня за голову, как схватила Эммита, я выстрелил ещё пять раз подряд. Каждая пуля вошла в её открытый, кричащий рот. Первые две – может быть, три – выбили ей несколько зубов. В «Войне миров» наше самое совершенное оружие мало что могло сделать против неистовствующих марсиан; их убили земные микробы. Я не думаю, что хоть одна пуля из маленького пистолета Полли могла убить Рыжую Молли, даже все восемь, что оставались в обойме.

Думаю, она проглотила выбитые зубы… и подавилась ими.

5

Если бы Молли упала на меня, её туша задержала бы меня до подхода Келлина со своими ночными стражами, или раздавила всмятку. Она весила не меньше пятисот фунтов. Но сначала она рухнула на колени, задыхаясь и хватая ртом воздух, держась за кровоточащее горло. Её невидящие глаза выпучились. Я отполз назад на заднице, повернулся на бок и перекатился. Ночные стражи приближались, я бы ни за что не успел добраться до ворот, а пистолет был разряжен.

Рыжая Молли сделала последнюю попытку добраться до меня, размахивая раненой рукой и брызгая на мои щёки и лоб своей кровью. Затем она упала ничком. Я встал на ноги. Я мог бы побежать, но какой в этом был смысл? Лучше встретить противника лицом к лицу и умереть достойно.

Тут я подумал о своём отце, который продолжал надеяться, что я вернусь домой. Он, Линди Франклин и дядя Боб, наверное, обклеили каждый город между Сентри и Чикаго фотографиями меня с Радар – ВЫ ВИДЕЛИ ЭТОГО ПОДРОСТКА ИЛИ ЕГО СОБАКУ? Проход в Эмпис остался бы без присмотра, что, возможно, было важнее одного обездоленного отца, но ночные стражи приближались, и я думал об отце. Он перестал пить и ради чего? Жена умерла, сын пропал без следа.

Но если бы Йота смог вывести остальных за ворота, куда, я надеялся, ночные стражи не могли пройти, они бы обрели свободу. Вот так.

– Ну же, вы, сукины дети! – закричал я.

Я бросил бесполезный пистолет и широко развёл руки. Позади шеренги голубых фигур Келлин остановил свой маленький автобус. Сначала я решил, что он хочет полюбоваться, как меня будут убивать, но он смотрел не на меня. Он смотрел на небо. Ночные стражи остановились, находясь всё ещё в семидесяти или восьмидесяти ярдах от меня. Они тоже смотрели вверх с одинаковым выражением изумления на прозрачных человеческих лицах, которые покрывали их черепа.

Было достаточно светло, даже несмотря на то, что вечно мчащиеся наперегонки луны были скрыты. На городскую стену надвигалось облако. Оно разворачивалось в сторону Галлиенской дороги, дорогих магазинов, арок и дворца за ними, где три зелёных стеклянных шпиля сияли в огнях игрового поля.

Это было облако бабочек-монархов, похожее на калейдоскоп. Они пролетели надо мной без остановки. Им нужны были ночные стражи. Бабочки замедлились, сделали круг, а затем спикировали вниз бомбардировочным ударом. Стражи подняли руки, как говорят сделал Летучий Убийца после государственного переворота, но они не обладали его силой, и бабочки не погибали. За исключением тех, что были в первых рядах, поразивших высоковольтные голубые ауры. Когда бабочки попадали в эти голубые оболочки, возникали яркие вспышки. Это напоминало толпу невидимых детей, размахивающих бенгальскими огнями на праздник Четвёртого июля. Сотни бабочек сгорали, но за ними следовали тысячи, либо затушив смертоносные ауры, либо замкнув их. Облако, казалось, уплотнялось, поглощая ночных стражей.

Я побежал к внешним воротам. Они были открыты. Моя группа заключённых вышла наружу, но что-то влетело внутрь. Что-то чёрное, приземистое и неистово лающее. Я думал, что больше всего на свете хотел убраться из этого проклятого одержимого города Лилимар, но теперь понял, чего я хотел ещё сильнее. Я вспомнил Дору, когда она увидела мою собаку, как она звала её изо всех сил своим надломленным голосом. Мой голос тоже надломился, но не от какого-то разрушающего проклятья, а от рыданий. Я упал на колени и протянул руки.

– Радар! Радар! РАДС!

Она влетела в меня и сбила с ног, скуля и облизывая моё лицо сверху донизу. Я крепко обнял её, что было мочи. И зарыдал. Я не мог остановиться. Не очень по-королевски, полагаю, но, как вы уже догадались, это не такая сказка.

6

Вопящий голос, который я хорошо знал, прервал наше воссоединение.

– ШАРЛИ! ПРИНЦ ШАРЛИ! УБИРАЙСЯ ОТТУДА НА ХРЕН, ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ ЗАКРЫТЬ ВОРОТА! ИДИ К НАМ, ШАРЛИ!

«Точно, – подумал я, поднимаясь на ноги. – И напряги свой сральник, принц Шарли».

Радар, лая, прыгала вокруг меня. Я побежал к воротам. Клаудия стояла сразу за ними, и она не была одна. С ней был Вуди, а между ними, верхом на Фаладе, Лия. Позади них – оставшиеся узники Глубокой Малин, а ещё дальше – толпа людей, которых