Дежавю - Татьяна Шмидко

Брукс забрал свой рюкзак, и мы зашли во двор. Прайм спокойно вышел из гаража, закрыл ворота. Потом неторопливо пересек двор и подошел к Бруксу. Сказать, что тот напрягся – ничего не сказать.

– Долго же ты собирался! – сказал Прайм. – Я думал, что ты так и не приедешь.

Он остановился и внимательно посмотрел на Брукса. Я была готова к тому, что тот сейчас взорвется и наговорит глупостей, но он спокойно ответил:

– Прилетел, как только узнал, что она здесь.

– Ну и прекрасно! А то я уже стал волноваться за вас. Алиса сказала, что единственный способ придать тебе уверенность – это увезти Ханну на другой континент. Она опять оказалась права.

– Алиса! – воскликнули одновременно я и Брукс.

Прайм кинул Бруксу ключи от гаража и сказал:

– Выбирай любую машину и свози Ханну поужинать. Она расскажет, как проехать к ее любимому заведению.

– Спасибо! – сказала я Прайму и потащила недоумевающего Брукса к гаражу, где мы выбрали красивый «Мазератти», под мерный гул мотора которого уехали в сторону ночной Барселоны.

* * *

Когда дети уехали, и во дворе стало тихо, я поднялся к себе в кабинет и наконец-то переоделся. Потом спустился и обошел дом. Найти месторасположение винного погреба оказалось несложно – я хорошо знал где его искать. Сейчас на его месте был небольшой холм, который пришлось разрыть, чтобы добраться до каменной кладки. Одним ударом ноги я пробил трухлявые остатки массивной деревянной двери, оббитой ржавым железом. В нос ударил затхлый воздух подземелья. От удара обвалилось несколько камней из потолочной арки, которые гулко рухнули вниз, проламывая остовы деревянных бочек. Когда я шагнул внутрь, ноги по колено оказались в грунтовой воде. Осмотревшись, увидел только следы многолетнего тления. Не попади сюда вода, может быть, все сохранилось бы намного лучше. Беспокойная мысль не давала мне покоя: а вдруг то, что оставила здесь Адель, просто истлело и не дождалось меня? Я ускорил поиски, как будто это могло спасти тайник. К моей радости, я обнаружил стеллажи с серыми от пыли бутылками с вином. Насколько я помню, вино изначально было ужасным, но сейчас это уже просто раритетный уксус. Потом проверил каждый закоулок, каждый поворот подвала и ничего не нашел. Мне пришла в голову мысль, что тайник может находиться в бочке или в бутылке, поэтому я принялся методично разбивать их одну за другой. Думаю, что найдется пару коллекционеров, которые бы отдали что угодно за них. Но это меня не волновало в данный момент. Через пять минут я бродил по дну, усеянному битым стеклом, в смеси кислейшего вина и грунтовой воды.

Я ничего не нашел. Я еще раз и еще раз обдумывал тайные знаки на картине и размышлял, что же я не так понял. Может, мне стоит перекопать холм с виноградником? Есть ли вообще смысл в поисках? От переполнявших меня чувств я зарычал. С потолка посыпался песок от вибрации, и мне на голову упал камень. Я поднял голову и обомлел – на потолке, под толстым слоем грязи еле просматривался рисунок виноградной лозы, сделанный дегтем. В нем не хватало пары кирпичей, и вся конструкция была достаточно непрочной. Я прикоснулся к нему рукой, не веря своим глазам. Поэтому я стал осторожно убирать грязь с рисунка. Через пару минут удалось расчистить все. Он занимал не больше десяти кирпичей. С виду они были одинаковыми, но на одном из них я увидел нацарапанный символ. Это был неаккуратный рисунок медальона Адель, словно неизвестный художник очень спешил!

Недолго думая, я вытащил этот кирпич и, рассмотрев, заметил, что с тыльной стороны он замазан глиной. Тут было не самое лучшее место для того, чтобы открыть тайник. Через пару секунд я уже был в своем кабинете.

Осторожно, словно хирург, разобрал тайник, добравшись до простой деревянной шкатулки, даже без замка. Я включил настольную лампу и открыл ее. Внутри оказался свернутое в трубочку письмо, обвязанное пожелтевшей лентой, а также сам медальон.

Трудно описать словами, что я почувствовал, снова взяв его в руки. Это было совсем не то, что я ожидал увидеть. Словно Адель вернула его мне, расторгла нашу помолвку.

Мне пришлось собраться духом, чтобы распечатать письмо. На нескольких страницах, выцветшими от времени чернилами было написано:

«Прайм, любовь моя.

Я так много не успела тебе сказать, и мое сердце разрывается от горя. Я пишу это письмо просто потому, что упрямо не хочу верить в твою окончательную смерть. Разум приводит много доказательств, но сердце требует, чтобы я считала тебя живым. Один верный друг передал мне точную информацию, что тебя больше нет.

До сих пор не знаю, как я не лишилась рассудка от горя. Я хочу сообщить тебе, что я всегда буду любить тебя. Эта любовь никогда не покинет мою сущность, мне кажется, что она течет по моим венам и я ею дышу.

Я благодарю судьбу за то, что она послала тебя мне. И проклинаю за то, что забрала. Я не знаю, как выразить то, что я чувствую, мне невероятно тяжело покидать это место. Все здесь напоминает тебя, и я могу дышать, думать, хоть как-то жить.

Да, еще я предала тебя, Прайм. Я вышла замуж за нелюбимого человека, который сделал для меня очень много добра. Он согласился взять меня без приданого, нищую и разбитую. Но не дал мир моему уставшему сердцу, как я надеялась, хотя увез меня из этих мест, и я попыталась как-то жить без тебя. У меня родился сын, и я назвала его твоим именем. Это в память о тебе, моя любовь. Но обстоятельства сложились таким образом, что я снова одна и мне необходимо срочно уехать.

Я искала тебя повсюду, но не нашла. К счастью, ты есть для меня в этом доме, в этих горах, этом лесу и горных озерах. Все вокруг напоминает тебя. Поэтому я попрощаюсь с этим местом, которое помнит твои шаги и присутствие. Мне больно расставаться с твоим подарком, но старая рана открывается в моем сердце, когда я вижу его и снова вспоминаю о тебе.

Прости меня, любовь моя. Мысль о непрожитой жизни с тобой – это самый настоящий ад. Я буду всегда любить тебя.

Твоя Адель».

Я запер все свои чувства под тяжелый замок. Встал, подошел к окну, выпрыгнул на улицу и помчался в горы. Пробежка немного помогла спастись от той раны, которая снова разъедала меня изнутри. Когда я добрался до самой вершины горы, то из моей груди вырвался полукрик, полустон. Горы вернули мне его слабое подобие многократным эхом. Все вокруг померкло. Я был разбит. Я сидел на краю скалы и мечтал упасть вниз и прекратить чувствовать эту боль, которую невозможно унять. Это мой персональный ад, который снова разверз свои врата. Пошел дождь, стирая очертания окружающего мира. Только бы она была счастлива! Все равно, как и с кем! Но я принес ей столько боли. Любя, уничтожил. А все ради своих амбиций, долга. Как я не понял, что она – мой главный смысл и долг. Я корил себя за это уже не одно столетие и никогда не перестану корить. Вся многовековая мудрость тут не поможет. Это – область любви. Тут свои законы. Я привычно закрыл глаза и замер, желая превратиться в камень. Когда над морем стало начало подниматься, я открыл глаза и спустился в дом Адель, минуя место, где когда-то стояла моя хижина.