Смертельная белизна - Роберт Гэлбрейт

Но его ответ был заглушен звоном у нее в ушах, и Робин охватила паника, будто только и ожидавшая, чтобы она остановилась. Пошатнувшись от головокружения, не в силах упорядочить свои мысли, она рухнула на обочину; сухая щетина травы впивалась в кожу сквозь джинсы, а Робин с закрытыми глазами обхватила голову и пыталась дышать ровнее, чтобы прийти в норму; мимо по-прежнему неслись автомобили.

Сколько минуло времени, она не поняла: то ли одна минута, то ли десять, но пульс наконец-то замедлился, мысли стали приходить в порядок, и паника начала отступать. Робин всегда делала вид, будто контролирует свое поведение, но теперь все покатилось к чертям.

До нее донесся запах сигаретного дыма. Открыв глаза, она увидела справа от себя ботинки Страйка. Он тоже сидел на земле.

– Давно у тебя панические атаки? – как ни в чем не бывало спросил он.

Похоже, утаивать не имело смысла.

– С год, – выдавила она.

– За консультацией обращалась?

– Да, какое-то время даже лечилась. Теперь делаю упражнения когнитивно-поведенческой терапии.

– Точно делаешь? – мягко спросил Страйк. – Просто я неделю назад купил вегетарианский бекон, но он не ведет к снижению веса, поскольку тухнет себе в холодильнике.

Робин засмеялась и не могла остановиться. Из глаз опять полились слезы. Страйк наблюдал за ней без осуждения, покуривая сигарету.

– От случая к случаю, – призналась Робин, кое-как промокая лицо.

– Не хочешь ничего мне рассказать, коль скоро мы влезли в эту тему? – спросил Страйк.

Он чувствовал, что лучше услышать самое плохое сейчас, прежде чем давать советы насчет ее душевного состояния, но Робин, похоже, растерялась.

– Какие-нибудь другие проблемы со здоровьем, которые могут повлиять на твою работоспособность? – подсказал он.

– Например?

Страйк задумался, не будет ли заданный в лоб вопрос нарушением трудового права.

– Я подумал, – сказал он, – что ты, вероятно, э-э, беременна.

Робин засмеялась:

– О господи, что за нелепость!

– Ну так как?

– Нет, – покачав головой, сказала она, – я не беременна.

Страйк вдруг заметил, что на руке у нее нет колец – ни обручального, ни помолвочного. Он так привык, что Робин обходится без них, выступая в роли какой-нибудь Венеции Холл или Бобби Канлифф, что ему и в голову не пришло искать объяснение этому факту, и тем не менее он не хотел спрашивать напрямую, чтобы не нарушать корпоративную этику.

– Мы с Мэтью разбежались. – Робин хмуро смотрела на проезжающий мимо транспорт, силясь не заплакать. – Неделю назад.

– Фу черт! – вырвалось у Страйка. – Извини.

Но его озабоченное лицо совершенно не отражало истинных чувств. Мрачность его развеялась настолько быстро, что это слегка смахивало на переход от трезвости к приятному хмельку после третьей пинты пива. Запахи резины, пыли и жухлой травы вернули его на автомобильную стоянку, где случился нечаянный поцелуй, и Страйк опять затянулся сигаретой, чтобы только не выдать себя с головой.

– Я знаю, что не должна была так разговаривать с Герайнтом Уинном, – сказала Робин, и у нее опять потекли слезы. – Не надо было упоминать Рианнон, но я сорвалась… а все потому, что мужики, чертовы мужики вечно судят по себе, чтоб им провалиться!

– Что там Мэтт?..

– Он трахается с Сарой Шедлок, – в ярости выпалила Робин. – С невестой своего лучшего друга. Она потеряла в нашей постели серьгу, а я… какой все-таки подлец!

Сдержаться не получилось: она закрыла лицо руками и, чувствуя, что терять больше нечего, разревелась по-настоящему, поскольку до предела опозорилась в глазах Страйка и замарала старательно оберегаемый кусок своей жизни. Вот бы позлорадствовал Мэтью, увидев, как она распустила нюни на обочине шоссе и тем самым подтвердила его правоту: мол, работа эта не по ней; Робин чувствовала, что ее никогда не отпустит прошлое, потому как уже дважды ей случилось оказаться не в том месте, не в то время и не с теми мужчинами.

Ей на плечи опустился какой-то груз. Ее обнял Страйк. Это успокаивало, но в то же время не предвещало ничего хорошего, ведь раньше он никогда так не делал, и она могла поручиться, что сейчас он объявит о ее непригодности к следственной работе, об отстранении от нынешних дел и о возвращении в Лондон.

– Где ты все это время жила?

– У Ванессы на диване. – Робин отчаянно терла нос и глаза: джинсы уже промокли на коленях от соплей и слез. – Но теперь я нашла жилье.

– Где?

– В Килберне, комната на несколько человек.

– Черт тебя подери, Робин! – вырвалось у Страйка. – Почему ты молчала? У Ника и Илсы есть свободная комната, они будут только рады…

– Я не могу садиться на шею твоим друзьям, – невнятно пробормотала Робин.

– Ну зачем же сразу на шею? – возразил Страйк. Зажав в зубах сигарету, он свободной рукой шарил по карманам. – Ты им нравишься и вполне могла бы у них перекантоваться, пока… ага. Знал, что она где-то тут. Правда, мятая, но ты не думай, я ею не пользовался, короче…

Робин взяла салфетку и как следует высморкалась, не оставив на ней сухого места.

– Послушай… – начал Страйк, но Робин сразу перебила:

– Только не советуй мне уйти в отпуск. Пожалуйста, не надо, я в состоянии работать, у меня сто лет не было панических атак, до сегодняшнего дня мне…

– Можешь хотя бы дослушать?

– Хорошо, прости, – всхлипнула она, сжимая в кулаке промокшую салфетку. – Говори.

– После того как я подорвался на мине, со мной происходило то же самое, как только я оказывался в автомобиле: паника, холодный пот, удушье. Было время – я мог отдать все на свете, лишь бы не садиться за руль. Честно говоря, у меня до сих пор с этим некоторые проблемы.

– Я не знала, – пробормотала Робин. – По тебе не скажешь.

– Ну-ну. Зато ты – лучший водитель из всех, мне известных. Видела бы ты меня рядом с моей сестрицей. Дело в том, Робин… ладно, не важно.

За брошенным «лендровером» остановился дорожный патруль. Полицейских явно озадачило, что участники дорожного движения сидят на обочине, метрах в пятидесяти от своего кое-как припаркованного транспортного средства, и, судя по всему, ничуть не обеспокоены его судьбой.

– Вижу, вы не слишком торопитесь вызывать подмогу? – саркастически произнес более осанистый из двоих.

У него была развязная манера записного остряка.

Страйк снял руку с плеча Робин, и оба встали (Страйк – неуклюже).

– Укачало ее, – вежливо начал Страйк, обращаясь к патрульному. – Вы остерегитесь: как бы ей на вас не блевануть.

Они вернулись в машину. Напарник первого патрульного разглядывал на древнем «лендровере» наклейку об уплате дорожного налога.