Чужая корона - Алексей Изверин

Меж тем события развивались.

Виктор приобнял Нину за плечи. Та высвободиться не пыталась, стояла камнем, как и не было ничего. Словно к стене прислонилась.

— Значит, ты теперь граф? — Как‑то пренебрежительно — шутливо спросила Нина.

Виктор опустил руки.

— Да. — Голос его звучал глухо, хотя твердо.

— Эх, Виктор. А что же Его Величество, не дал тебе земли да крестьян? На что же ты будешь подобающе жить?

— Не дал так и не надо! — Запальчиво возразил Виктор. — Я найду где взять земли… Нина, не о том речь. Я… Я тебя люблю.

— Какой раз ты говоришь мне это, Виктор.

— И который раз ты говоришь, что мы не равны. Я уже не мелкий рыцарь… Я граф Виктор! Я стал к тебе ближе.

Глупый. Если бы ты только знал, как же ты от неё стал дальше.

А события меж тем развивались. Виктор решил перейти к решительным действиям, обнял Нину чуть больше, и получил такой же облом. Нина стояла как каменная и смотрела на него с усмешкой.

Так… Поцелуй будет, нет?

Поцелуй был, но Нина продолжала стоять как каменная, смотреть на Виктора смешливым взглядом.

Нда, облом.

Что дальше?

Виктор чуть отступил на шаг, и спросил с мукой в голосе.

— Маркиза, почему вы так со мной?

— Граф… Нас могут увидеть!

— Так… Тут… Я могу пригласить вас, маркиза, к себе?

— О, граф, это так неожиданно, но правила приличия… Вы бы не проводили меня до моего особняка. Мой отец будет беспокоиться…

Донесся вздох Виктора.

— Конечно же, маркиза!

Я с трудом удержал проклятие. Так, кажется, мы тут явно лишние. Если сейчас они сюда повернут, то…

Обошлось, двинулись они в противоположную от нас сторону. Шаги затихли вдали.

Я включил фонарик, поглядел на удивленные лица Вихора и Ирины, на спокойное, даже в чем‑то равнодушное лицо Ланы.

— Так, ростики. Мы ничего не слышали, понятно? И забыли вот прямо всё.

— Ясно дело. — Серьезно кивнул Вихор.

— Подмели мы практически все. — Доложился мне Ждан. — Больше железной руды нет. Ближайшая будет через три седмицы, я договорился.

— Ну и ну. — Пожал я плечами. — Это долго очень! Что ещё можно сделать?

— Я через отца обратился… К знакомым капитанам. Два больших корабля мастера Андрея вышли в море. Они в Рохни пойдут, закупят руду и сюда. Это как раз три седмицы. Под моё слово. Руды много взять можно.

— А где поближе купить? Если можно?

— В Империи не продадут. — Покачал головой Ждан.

— Нда. Проблема для нашей молодой растущей экономики. А что в Муравьином королевстве?

— Там самим мало. Если и продадут, то за такую цену, что она тут по весу золотом пойдет.

— Понятно. А что у нас там с кирпичом?

— Запасов много… Кирпич покупают охотно. Несколько обозов и сотня каторжников были оправлены к графу Тоскалонскому Лиру. Платы не брали… Просто отправили, чтобы восстановил разрушенное.

— Это верно.

— Три дня назад ушли. Ещё для ремонта стен выделено было… — Барон Ждан сверился со списком. — Три телеги кирпича. Стену в Нижнем городе смогли восстановить полностью, проломы заделали, сейчас договариваемся с мурашами о рабочих. Наших‑то нет почти что. Пока с ними, а так я поговорил с отцом, корабельщики поспрашивают тех, кто хочет к нам переселиться. В Рохни точно должны быть.

— Это тоже верно.

— Ещё… Что делать с оставшейся железной землей? Ещё отлить пушек?

— На много там?

— На три пушки должно хватить…

— Три пушки погоды не сделают. — С виду задумчиво сказал я, хотя сам уже задумал это давно. — Ждан, из оставшегося металла делать крестьянские инструменты.

Чуть не сказал "комбайны".

— Будем продавать? — Спросил Ждан. — Металла мы не очень хорошего получили, могут и не взять, если дорого будет…

— Нет. — Вздохнул я. — Будем отдавать за так.

Снова траты, которых бы хотелось избежать.

Нет, вроде бы все было в норме. Награбили мы достаточно, чтобы содержать армию ещё с год. Цены на золото в городе скакнули вниз даже.

Но я понимал, что это лишь тень, иллюзия больших доходов. Тратили мы тоже достаточно, работникам я тоже должен платить! Не могут же они себе в убыток работать? А ещё победившая армия хотела денег и трофеев.

Вот они, циферки‑то, прямо тут, на бумаге.

Одна домна нам встала… Ой, во сколько она нам встала! А оружейный завод с бесконечными экспериментами и несчастными случаями? А волочильный станок? А прокатный стан? А восстановить кирпичный завод, который кочевники, придурки поганые, походя порушили и сожгли? Гады гадские, взять там нечего было, так просто поломали. На рупь забрать, на сто нагадить. Нет, восстановили, конечно, кочевники и восстановили, которых в плен удалось захватить, но все равно это время и деньги!

А меня ожидало иное увлекательное дело, называемое "земельно — крестьянской реформой". Ибо, как ни крути, а покупать продовольствие на стороне, когда свои земли стоят… Это, извините, что‑то не то. Да и своих крестьян распродавать как мешок чудом тут проросшей картошки пока что не хотелось. Какой же я король без подданных? Дворяне‑то мои, островные… Те ещё подданные, н — да. Чуть что, так их ещё найти надо.

Коротыш взял с собой полсотни гвардии и устроил показательный тур по окрестным чудом сохранившимся деревням. Крестьян собирали на площади, зачитывали им указ, что отныне они принадлежат непосредственно королю, пару статей из уголовного кодекса, освобождение от налогов и приглашали в город, менять продукты на деньги. Проблем с управителями не было, вести о судьбе мастера Воротына разошлись быстро и далеко.

Вести об отмене всех налогов крестьяне воспринимали с некоторым удивленным недоверием, но положительно. Даже в город потянулись, торговать, привезли хлеб и овощи. Ещё на немного отодвинули грань голода. Но вечно же так продолжаться не могло просто. Зерно это на рынке расхватали на раз.

Коротыш, с моего благословления и по поручительству кооператива… То есть торгового дома "Весна" выдавал кредит на некоторую сумму, но никак не деньгами. Стальные плуги, лопаты, мотыги, пилы — вилы и прочее, что только я сумел вспомнить и изготовить из хозяйственного инвентаря. В обмен на часть будущего урожая, столько‑то… Килограммов, да! Вес тутошние умники мерили от объема, в мешок зерно насыпали и привет. Типа получи шесть мешков зерна, а то, что они как пять мешков в прошлом году или восемь мешком в позапрошлом, так то никого не волнует.