Шахта - Михаил Балбачан

Многие часы ушли у него на размышления, анализ литературных источников, математические расчеты и разработку подробной диспозиции. Как только подготовительная работа была завершена, Иван Степанович без раскачки и колебаний, как привык, приступил к исполнению задуманного.

Первым делом, он вызвал начальницу отдела кадров Таисию Филимоновну Костычеву. Таисия Филимоновна начала свое трудовое поприще в «Шахтопроекте» еще до войны, под руководством легендарного Цуканова. На ответственную должность ее в свое время назначил сам товарищ Слепко Е.С., и с тех самых пор она неизменно пользовалась полным доверием руководства. Итак, Шестаков, не вдаваясь в объяснения, приказал ей подготовить краткую статистическую справку по специально разработанной им форме. Костычева «взяла под козырек», и уже на следующий день перед главным инженером лежал документ следующего содержания:

ДСП

ок 3/1710 – № 981–52

Иван Степанович обвел красным карандашом число 32 в пятой графе и поручил Таисии Филимоновне подобрать «личные дела» по соответствующим кандидатурам.

– К какому сроку они вам потребуются, Иван Степанович? – бесцветным голосом спросила она.

– Можете особенно не торопиться, Таисия Филимоновна, главное – тщательно перепроверьте правильность всех записей, наличие фотокарточек и так далее.

Кадровичка кивнула, не позволив себе и тени улыбки.

На протяжении всей последующей недели среди части женского персонала, входившей в затребованную категорию и, кроме того, имевшей добрые отношения с Таисией Филимоновной, наблюдалось особенное оживление. Некоторые «личные дела» были заново переписаны каллиграфическим почерком, а фотографии в них заменены на более высокохудожественные. Как бы там ни было, на стол главному инженеру легла аккуратная стопка желтых формуляров.

Непосредственная работа с ними до того увлекла Ивана Степановича, что он немного даже задержался вечером на службе. Для начала он разбил все имевшиеся кандидатуры по признаку их национальной принадлежности. Получилось следующее:

Еврейки были отвергнуты им автоматически, поскольку родственных связей с «космополитами» Ивану Степановичу не требовалось. Рассмотрение граф: № 20 – «был ли за границей», № 31 – «находился ли на временно оккупированной территории», и № 36 – «привлекался ли к судебной ответственности» потребовало выбраковки тринадцати потенциальных невест, в том числе восьми украинок, среди которых, судя по фотографиям, имелись очень даже недурненькие. К немалому огорчению Ивана Степановича, отсеялась также необычайно красивая литовка двадцати восьми лет, блондинка, образование высшее. Он испытал минутное колебание, но, решительно взяв себя в руки, отложил ее формуляр в сторону. «К тому же, – подумал он, – подозрительная все-таки национальность эти литовцы, опасно связываться». Несколько раздосадованный, он принялся сопоставлять внешние данные оставшихся семнадцати кандидаток. До тех пор Иван Степанович как-то никогда не задумывался, какие именно девушки ему больше нравятся: блондинки или брюнетки, полные или худые, курносые или горбоносые? Дать однозначный ответ на этот вопрос оказалось просто невозможно. Вроде бы блондинки, в целом, выглядели симпатичнее, но и в брюнетках имелось что-то притягательное, этакая особенная «изюминка». Решив действовать «от противного», он сразу же выбраковал девять формуляров с определенно непривлекательными физиономиями. Повторное изучение оставшихся «личных дел» позволило довести их число до семи – еще у одной брат умудрился побывать в плену. На этом возможности работы с документами были практически исчерпаны. Требовались свежие идеи.

На следующий день Шестаков с помощью Таисии Филимоновны отверг еще три кандидатуры, чье сожительство с мужчинами не было отражено в официальных документах. Предстоял последний, наиболее ответственный этап – личное собеседование. На зеленом сукне его письменного стола лежали четыре формуляра: две брюнетки, одна блондинка и одна с неопределенным, на черно-белом снимке, цветом волос. Иван Степанович почувствовал вдруг себя всемогущим властелином человеков, вроде восточного сатрапа. С непривычки он разнервничался, чего-то испугался и решил прерваться на пару деньков, остававшихся до конца недели, чтобы успокоиться, а там, на свежую голову, навалиться и окончательно решить данный вопрос.

Наступил понедельник. Ровно в четырнадцать тридцать Шестаков снял трубку и обыкновенным своим глуховатым голосом приказал секретарше вызвать техника-чертежницу Мухаметдинову, татарку, двадцати пяти лет, образование среднее специальное. Она вошла и сразу ему не понравилась. Миловидная на лицо девушка имела бесформенную, расплывчатую фигуру и одевалась как-то несовременно. Обменявшись с ней для приличия несколькими ничего не значащими фразами, Иван Степанович отпустил ее, а сам так расстроился, что за ужином накричал на мамашу из-за недожаренной котлетки. Действительно, вполне могло оказаться, что ни одна сотрудница института ему не подходит. И что тогда делать? Явившись во вторник на службу сильно не в духе, он вызвал одну за другой трех остававшихся девушек. И все они произвели чрезвычайно благоприятное впечатление. Первая – Сергеева, русская, инженер-строитель, двадцати восьми лет, шатенка, была, правда, немного полноватой. Но обстоятельно побеседовав с ней, Шестаков нашел, что эта черта не так уж и неприятна, скорее даже наоборот. Вторая – Гусева, двадцати девяти лет, русская, голубоглазая, блондинка, румяная, высокая, видно, что хозяйственная, тоже смотрелась очень неплохо. Образование она имела – незаконченное среднее, но Ивана Степановича это обстоятельство не смутило. «А зачем оно, образование? – рассудил он. – Не тот случай». Третья же, по фамилии Гудзий, украинка, двадцати пяти лет, брюнетка, техник-механик, среднее специальное, оказалась до того хороша собой, что от одного только взгляда на нее у Шестакова вспотела лысина.

По результатам собеседований он составил следующую таблицу:

Последующую ночь Иван Степанович провел ужасно. Ему снились до того непристойные вещи, что с постели он поднялся совершенно разбитым. Никаких сомнений у него больше не оставалось. Он выбрал Гудзий.

Не откладывая дела в долгий ящик, Шестаков, едва дослушав доклады начальников отделов, распорядился, чтобы техник-механик незамедлительно явилась к нему в кабинет. Когда она вошла, он любезно привстал ей навстречу и указал на кресло, специально предназначенное для высокопоставленных посетителей. Затем, слегка откашлявшись, взял быка за рога:

– Галина Петровна, я вызвал вас по чрезвычайно важному делу.

Гудзий, по молодости лет и строптивости характера не допущенная в сообщество институтских матрон, все еще оставалась в полном неведении о сути происходившего. По поводу невразумительной вчерашней беседы с главным инженером она нафантазировала себе с три короба насчет необычайно ответственных поручений и ужасно важных назначений, возможно даже, «по общественной линии».