Олигархи. Богатство и власть в новой России - Дэвид Хоффман

В дни, последовавшие за кризисом, олигархи проявляли беспокойство. Как вспоминал Кириенко, 20 августа Березовский, Гусинский, Смоленский и некоторые другие банкиры пришли к нему с просьбой оказать помощь банку Смоленского “СБС-Агро”. Кириенко рассказывал, что Березовскому хотелось добиться помощи без смены собственника банка. Но Кириенко отказался. “Мы постараемся, чтобы вас уволили”, — сказал Березовский. “Попробуйте”, — ответил Кириенко{561}. Позже Березовский отрицал, что такая встреча имела место. “Абсолютная глупость”, — прокомментировал он рассказы Кириенко.

23 августа Ельцин уволил Кириенко, вызвав странную кучу малу, в которой Березовский снова попытался сыграть роль влиятельного политика. Ельцин вновь назначил Черномырдина исполняющим обязанности премьер-министра. По словам Березовского, это было его предложение, которое он передал Ельцину через Юмашева{562}. Несколько месяцев назад Березовский помог организовать увольнение Черномырдина, но теперь вернул Черномырдина назад. В день назначения, как рассказывал очевидец, Черномырдин приехал в Белый дом, прошел по длинному, устланному ковром коридору и остановился, прежде чем войти в кабинет премьер-министра. Там его ждал Березовский. Казалось естественным, что Березовский вошел первым, а Черномырдин последовал за ним. Березовский по-прежнему думал о выборах 2000 года, на которых предстояло выбрать преемника Ельцина. “Мы заинтересованы в том, чтобы в 2000 году гарантировать преемственность власти”, — сказал он. Назначая Черномырдина, Ельцин почти слово в слово повторил то, что ранее сказал Березовский, позволяя предположить, что все нити этого нового назначения тянутся именно к нему. “Важным аргументом” в пользу Черномырдина, сказал Ельцин, “является сохранение преемственности власти”. Березовский снова был при деле и без особых усилий выбирал, кто будет управлять страной.

По Москве ползли слухи, что члены семьи Ельцина и магнаты убеждают его уйти в отставку, как только Черномырдин будет утвержден парламентом. 28 августа на экранах телевизоров появился Ельцин, сидевший в Кремле у маленького круглого столика и выглядевший слабым и уязвимым. “Я хочу сказать, что я никуда не уйду, я никуда не уйду, — произнес он медленно, но четко. — Я не уйду в отставку”. Через несколько дней Березовский открыто обсуждал вопрос об отставке Ельцина в радиоинтервью. “Если нет сильной власти, Борису Николаевичу придется уйти в отставку до окончания срока его полномочий, чтобы освободить место для создания сильной власти”.

Но все же Березовский опять потерял инициативу. Власть Ельцина была как никогда слабой, и после двух недель споров парламент проголосовал против Черномырдина. Состояние экономики продолжало ухудшаться. Рынки и банки были парализованы. Лужков обвинил Государственную думу в бездействии. “Я ужасно расстроен тем, что в течение двух недель они не могут принять одно конкретное решение, — заметил он. — Как сказали две мыши — зачем нам сыр? Сейчас нам нужно выбраться из этой мышеловки”. Столкнувшись с упорством парламента, ю сентября Ельцин отказался от кандидатуры Черномырдина и назначил на этот пост Евгения Примакова, министра иностранных дел и типичного представителя старой школы, кандидатура которого была поддержана. Очередная попытка Березовского оказать влияние на политику на этом закончилась. На время.

У Смоленского не было океана нефти, но было море вкладчиков, и они возмущались у дверей отделения банка “СБС-Агро” на Пушкинской площади в центре Москвы. В начале сентября толпа осадила офис, требуя назад свои вклады. Мечта Смоленского создать российский эквивалент “Бэнк оф Америка” рассеялась как дым; надежда завоевать доверие миллионов вкладчиков таяла перед его глазами. Через две недели после кризиса я увидел его в офисе банка. С мрачным видом человека, испытывающего стресс, он нервно сворачивал листок бумаги во все более тугой квадратик. “Я не знаю, — признался он, — что может сейчас заставить людей держать деньги в банках. Просто не могу себе представить, почему они стали бы это делать”.

После кризиса банк Смоленского “СБС-Агро” с его 1200 отделениями и 5,7 миллиона вкладчиков, банкоматами, кредитными карточками и претензиями на преобразование в гигантский коммерческий банк превратился в символ рухнувших надежд. Он стал жертвой массового изъятия вкладов, когда запаниковавшие вкладчики потребовали вернуть их деньги. Мораторий, возможно, защитил магнатов от иностранных кредиторов, но не защитил от сограждан. В августе россияне сняли со счетов в тридцати крупнейших банках 17 миллиардов рублей, или около ю процентов вкладов, а за месяц до этого — всего 2 миллиарда{563}. К середине сентября опасения Кириенко оправдались: банковская система терпела крах. Платежи прекратились, несмотря на отчаянные попытки Центробанка пополнить систему за счет рублевых вливаний. На улицах толпы обманутых вкладчиков в ярости осыпали Смоленского нелестными эпитетами. Он обманул их.

В банке Смоленского сложилась странная ситуация с ГКО. В начале сентября Смоленский сказал мне, что “СБС-Агро” имеет миллиард долларов в ГКО, которые были заморожены. Имел он и обязательства перед иностранными инвесторами также в размере миллиарда долларов, включая еврооблигации, синдицированные займы и кредиты. Выплата 162 миллионов долларов была просрочена. По его словам, он был разорен дефолтом ГКО. “Они просто забрали эти деньги, как большевики. Мы видели это в 1917 году”. Но когда я встретился со Смоленским через год после кризиса, он рассказал мне другую историю. Он сказал, что “СБС-Агро” имел ГКО лишь на незначительную сумму и разорили его западные кредиты. Смоленский всегда отличался скрытностью, и установить истину было невозможно. 14 августа, за три дня до кризиса, он взял у Центробанка стабилизационный кредит в размере 100 миллионов долларов.

Дубинин рассказывал, что Смоленский приходил к нему сразу после 17 августа и потребовал 2 миллиарда рублей немедленно “и, вероятно, еще 8 или ю миллиардов потом”{564}. Другие банки также требовали наличных, и Центробанк предоставил ряд таинственных “стабилизационных кредитов”, судьба которых осталась неясной. В октябре 1998 года Центробанк выделил “СБС-Агро” ссуду в размере 345 миллионов долларов под поручительство 40 региональных правительств. Но когда Центробанк попытался ввести в “СБС-Агро” временное управление, чтобы взять его под свой контроль, Смоленский закрыл дверь на засов, как он это проделывал перед аудиторами и в 1993 году. Он просто не дал представителям Центробанка войти.

По утверждениям Дубинина, Березовский сразу встал на защиту Смоленского, потребовав, чтобы Центробанк не пытался взять “СБС-Агро” под свой контроль. “Мы не позволим вам сделать это”, — заявил Березовский{565}. Дубинин не смог установить, на какие активы “СБС-Агро” можно было бы наложить арест. “Холдинговая компания устроена таким способом, что кажется, будто банку ничто не принадлежит, — сказал он. — Поэтому если мы, грубо говоря, объявляем банк банкротом, то не можем добраться до его собственности законным образом”{566}. Смоленский намеренно построил свою империю так, чтобы ее запутанное устройство в течение многих месяцев и лет сбивало с толку охотников за его сокровищами. Дубинин так и не смог ничего сделать и 7 сентября ушел в отставку, обвинив Смоленского в “саботаже”. Его сменил Виктор Геращенко, прежний руководитель Центробанка, злейший враг Смоленского еще с начала 1990-х.