Эксплора 3. Открытие - Максим Лагно

Несколько десятков так называемых «медицинских юнитов» не творили такие чудеса, как, например, камеры ускоренной регенерации для синтезанов. Кроме того, использование сложных функций требовало специальных знаний, а замусоренные Потоки Сознания военных медиков из отряда Вадима были плохим подспорьем для тех людей, которые решили стать врачами.

Со временем люди вполне освоили их работу, что позволило свести смертность к минимуму. Погиб только один человек — Сергея раздавил ультра-жук. Целую стаю этих гигантов привлёк свет прожекторов базы Три Водопада. А охранные системы не смогли отогнать всех.

Ещё трое зародышей погибли из-за того, что оператор медицинского юнита ошибся во время инсталляции твина. Этот смертельный опыт научил врачей, и больше таких ошибок не было.

Поэтому новорождённые Локусяне не стали дикарями в сравнении с родителями.

Правда, производство твинов невозможно было наладить на колониальных цепочках. Хотя бы оттого, что никто не знал, как устроены эти девайсы из будущего. Но недостатка в твинах не было — в ИТАКах, спасённых с Далласа Корби, хранилось около трёхсот тысяч неактивированных твинов. Хватит на целый город.

В остальном люди жили неплохо. Индустрия, созданная синтезанами, сильно помогала. Недаром же проект «Эксплора» разрабатывали лучшие умы человечества, объевшиеся стимустатом.

Почти все люди переженились друг с другом и родили детей. Хотя были и те, кто остался без пары. Эти люди стали активными исследователями материка Дейтерос наравне с синтезанами.

Роман в очередной раз убедился, что религия — это инструмент тончайшей настройки людского поведения. Если бы не вера, то навряд ли десятки молодых людей захотели бы создавать многодетные семьи и целыми днями заниматься воспитанием потомства.

Пока новые дети не обзавелись фазовыми УниКомами, их ограничивали в передвижениях по материку, они не покидали Три Водопада и окрестности. Ведь пока что популяция людей слишком мала, чтобы опасные вирусы могли мутировать, но кто знает, какие ещё болезни таятся в непролазных джунглях травяных деревьев или в жёлтых полях Долины Смерти?

Поэтому все колонисты, которые имели хоть какой-то опыт в медицине и вирусологии были заняты на работах по изучению микромира Локуса. Кстати, как и предполагал Роман, на Прогрессе был изучен не только возбудитель локусянской лихорадки, но и некоторые другие виды потенциально опасных вирусов. К сожалению, все лаборатории были сожжены Рамиресом, поэтому остались только разрозненные результаты на картах памяти, сохранившиеся на других базах.

Собирательство этих карт и аудиологов, принадлежавших учёным с Прогресса, напомнило Роману конкурс от Дома Тысячи Удовольствий.

Для воспитания детей на Трёх Водопадах была организована полноценная школа, ведь до определённого возраста, примерно лет до двадцати, у твинов была отключена функция получения чужой памяти.

Почти все преподаватели в школе были синтезанами. Среди колонистов оказалось много профессиональных учителей: на Земле, как это было с педагогами во все времена, они зарабатывали мало, а участие в проекте «Эксплора» давало хорошие деньги.

Прошло ещё семь земных лет, итого — тридцать один год, но никто не появился из будущего. Только из настоящего времени изредка прибывали капсулы с новостями: на Земле всё развивалось так, как рассказывала Элли.

На свой пятидесятилетний юбилей Элли Смит сказала Роману:

— Без полноценной медицины из моего времени я не протяну до прибытия людей. Готовься сказать прощальное слово у моей могилы.

— Ты уже собралась на покой? — ответил Роман. — У нас есть ещё полвека на то, чтобы разработать свою, основанную на оргмате медицину для людей.

* * *

В шестьдесят первом году генератор червоточин Малыш был собран и отправлен в долгое путешествие подальше от Локуса.

Роман разрывался между двумя желаниями. Он хотел отправиться с Малышом, чтобы участвовать в пробном запуске генератора червоточин, как бы повторяя судьбу своего оригинала. Но пугала потеря времени, ведь ему предстояло долго лететь куда-то в космос, чтобы провести один единственный пуск. Тогда как на Локусе, он должен участвовать в постройке первого космолёта, использующего бортовые генераторы для мгновенных перемещений через ноль-пространство в пределах звёздной системы Локуса. То есть, по сути, корабля из будущего. Если он получиться, то до Малыша можно будет добраться быстрее.

Создание такого корабля стало возможным после долгой работы объединённой группы биолюдей и синтезанов. Семён установил себе Поток Сознания военного инженера, что позволило хотя бы примерно понять, как устроены ноль-пространственные космолёты. Предстояло много испытаний и разочарований, но все были уверенны, что рано или поздно они его построят.

Роман выбрал остаться. Вместо него с Малышом полетела группа синтезанов во главе с Тревором и Мейронг, и два человека, установившие себе Потоки Сознаний одного и того же космодесантника. При жизни тот неплохо разбирался в физике червоточин, потому что когда-то сам установил Поток Сознания известного физика.

Тем временем жизнь на Локусе шла своим ходом. Почти все синтезаны получили от Романа награду — их бинарные массивы перестали деградировать. Ещё половина обзавелась интерфейсами Е. С. В.

Как обычно, нашлись и те, которые перешли в оппозицию. Несколько тысяч этих синтезанов, в основном мутанты Монтаны Френч и рабы Рамиреса, поселились в Фантадроме, выторговав у Романа право на создание своего альянса.

Этих фриков было не слишком много, и они точно не представляли опасности для остальных. Поэтому Роман разрешил.

Это желание действовать наперекор вызвало изумление Акины Хатсуми:

— Не понимаю, зачем они делают это?

— Люди всегда делятся на группы, отстаивающие противоположные взгляды, — объяснила ей Юнь Джинг. — Даже сверхлюди вроде нас.

— Во имя какой тупой идеи они не хотят быть как все нормальные сверхлюди?

— Виновата природа.

— Она тут каким боком?

— Природа поддерживает многообразие во всём. Но так как природа не влияет на наши искусственные тела, то она ещё сильнее влияет на наши души.

— Но какая такая идиотская природа заставляет их вести себя, как болваны?

— Представь, что группа людей поделилась бы на тех, кто любит красный цвет и на тех, кто синий.

— Ну.

— И однажды банда синих исчезла, и красным стало не с кем бороться за свои принципы.

— Вы хотите сказать, что тогда оставшиеся красные снова поделились на синих и красных?

— Или на красных и серо-буро-малиновых. Или на любителей светло-красного и сторонников тёмно-красного. Или на адептов круглого, против приверженцев квадратного. Многообразие. Ясно?

— Нет. Но я верю вам на слово. Вы же моя любимая писательница.