Без жалости - Том Клэнси

— Желаю удачи, — пожал каждому из них руку Грир.

— Доброй охоты, — произнес адмирал, обращаясь к солдатам. Построенный фирмой «Локхид» огромный «Старлифтер», предназначенный для транспортировки намного большего числа солдат, был оборудован восемью десятками коек, прикрепленных к бортам самолета. В них перевозили раненых, да еще внутри были кресла для двадцати сопровождающих. Таким образом у каждого морского пехотинца оказалась своя койка, в которой он мог выспаться, плюс достаточно места для всех военнопленных, спасенных ими из лагеря. В такое позднее время на летном поле царила тишина, и «Старлифтер» начал проворачивать турбины, как только захлопнулся грузовой люк.

— Господи, надеюсь, что все пройдет успешно, — прошептал Максуэлл, глядя, как исчезает в темноте огромный самолет.

— Вы хорошо подготовили их, адмирал, — заметил Боб Риттер. — Когда мы отправляемся?

— Через три дня. Боб, — ответил Джеймс Грир. — У тебя остались какие-нибудь неотложные дела?

— Ради такого я отменил все, можешь не сомневаться.

«Старлифтер» был новым транспортным самолетом, но его крейсерская скорость оставляла желать много лучшего. Она составляла всего 478 миль в час, и самолет совершил первую посадку на базе ВВС в Элмендорфе, штат Аляска, на расстоянии в 3350 миль от Вашингтона, которое он пролетел за восемь часов. Для Келли источником постоянного изумления было то, что кратчайшим расстоянием между двумя точками на земном шаре является дуга. Он слишком привык к плоским изображениям на топографических картах, чтобы воспринимать Землю как сфероид. Наикратчайший маршрут по дуге большого круга от Вашингтона до Дананга проходил вообще-то над Сибирью, но такой перелет, сказал штурман, невозможен. К моменту прибытия в Элмендорф морские пехотинцы успели выспаться и встать. После посадки они высыпали из самолета, чтобы посмотреть на снежные вершины не таких уж отдаленных гор; ведь всего несколько часов назад они были в городе, где температура — если ее измерять по Фаренгейту — и влажность постоянно стремились к магической цифре сто. Однако здесь, на Аляске, морские пехотинцы обнаружили тучи комаров, причем таких больших, что казалось, не прояви осторожность, и несколько насекомых вполне могли бы унести одного из них. Кое-кто из ребят воспользовался предоставившейся возможностью и пробежал пару миль, немало изумив этим персонал базы ВВС, служащие которой не часто сталкивались с морскими пехотинцами. Техническое обслуживание самолета С-141 потребовало, как и положено, два с четвертью часа. После заправки и замены одного второстепенного навигационного прибора «Старлифтер» был готов к взлету. Солдаты с готовностью поднялись на борт. Им предстоял второй этап перелета — от Аляски до Якоды, в Японии. Через три часа после взлета Келли, уставший от постоянного шума и ограниченного пространства грузового отсека, прошел в кабину пилотов.

— Что это вон там? — поинтересовался он, увидев в дымке вдали коричнево-зеленую линию какого-то берега.

— Россия. Сейчас мы у них на экранах радиолокаторов.

— Приятно слышать, — заметил Келли.

— Мы живем в маленьком мире, сэр, и русским принадлежит большой его кусок.

— А вы разговариваете с ними — я имею в виду авиадиспетчерские службы?

— Нет, — засмеялся штурман. — Они не слишком-то дружелюбно настроены. На этом этапе перелета мы поддерживаем связь по ВЧ с Токио, а после Якоды нас поведет диспетчерская служба Манилы. Ну, как полет? Достаточно плавный?

— Пока не на что жаловаться. Вот только очень долгий.

— Это уж точно, — согласился штурман, снова поворачиваясь к своим приборам.

Келли вернулся в грузовой отсек. Самолет С-141 был шумным, от двигателей и воздухозаборников постоянно доносился пронзительный рев. Военно-воздушные силы в отличие от коммерческих авиакомпаний не тратили денег на звукоизоляцию — взамен каждому морскому пехотинцу выдали беруши, что чрезвычайно затрудняло разговор и в то же время отнюдь не избавляло от шума. Худшее в путешествии по воздуху, подумал Келли, — это скука, да еще обостренная изоляцией от окружающего мира из-за постоянного шума. В конце концов нельзя же все время спать. Кое-кто из солдат занимался тем, что оттачивал свой нож, который никогда не придется пускать в ход, но это по крайней мере избавляло от скуки, а почему-то солдатам полагалось иметь боевые ножи. Кое-кто занимался гимнастикой, отжимаясь от металлического пола самолета. Экипаж безучастно наблюдал за происходящим, едва удерживаясь от смеха, не понимая, куда направляется эта, вне сомнения, отборная группа морских пехотинцев, но не решаясь задать вопрос, на который ответа все равно не последовало бы. Для них все это было еще одной тайной, и они не сводили глаз со своих пассажиров, пока самолет летел параллельно побережью Сибири. Бортовая команда привыкла перевозить подобные группы, и ее члены все как один желали удачи этим морским пехотинцам.

* * *

Как только Хендерсон открыл глаза, проблема тут же напомнила ему о себе. Так что же мне предпринять? — недовольно подумал он.

Не то чтобы ему не хотелось заниматься этим, но на этот раз он просто не знал, как передать сведения, оказавшиеся в его распоряжении. Хендерсону приходилось и раньше передавать информацию. Сначала он делал это ненамеренно, через знакомых, участников движения борцов за мир, даже нельзя сказать, что он передавал информацию, нет, просто принимал участие в беспорядочных дискуссиях, становившихся всякий раз все более целенаправленными, пока наконец одна из его приятельниц не задала вопрос, слишком прямой для случайного обсуждения. Она задала его дружеским тоном и в весьма интимной обстановке, однако выражение ее глаз свидетельствовало о заинтересованности в его ответе, а не в самом Хендерсоне. Ситуация тут же изменилась, как только он ответил. Сладкая приманка, сказал он себе позднее, недовольный тем, что так легко попался на крючок, — очевидная и старая как мир, заставила его совершить.., ошибку? Нет, вообще-то это не было ошибкой. Она нравилась ему, вместе с ней он верил в то, каким должен быть мир, и его даже раздражало, что она сочла нужным воспользоваться своим телом, чтобы получить от него что-то, когда разум и интеллект могли бы выполнить эту задачу с такой же легкостью — по крайней мере почти с такой же легкостью, подумал он.

Теперь ее больше не было, она уехала куда-то. Хендерсон не знал куда, хотя и не сомневался, что никогда больше не встретится с нею. Вообще-то это печально. С ней было хорошо в постели. Одно следовало за другим во вполне очевидной постепенной и естественной цепочке шагов, которая закончилась коротким разговором Хендерсона с полковником КГБ, состоявшимся у лондонского Тауэра. И вот теперь, да, теперь у него было кое-что, в чем другая сторона по-настоящему нуждалась. А вот сообщить об этом было некому. Действительно ли знают русские, что имеется у них в этом дурацком лагере к юго-западу от Хайфона? Это была информация, которая, стоит использовать ее должным образом, убедит русских в преимуществах разрядки и заставит пойти на некоторые уступки, позволив в свою очередь пойти на уступки и американцам. Вот так все и начнется. Жаль, что Уолли не сумел осознать, как начинается весь процесс — он начинается с маленьких шажков, ведь нельзя изменить мир в одночасье. Питер понимал, насколько необходимо убедить в этом Уолли. Он не мог позволить ему именно сейчас оставить правительственную службу, стать еще одним проклятым финансовым воротилой, будто в мире их и без него недостаточно. Находясь на своем посту, Уолли был особенно ценен для Хендерсона, жаль только, что он слишком любит поговорить. Это объясняется его эмоциональной неустойчивостью. Этим и склонностью к употреблению наркотиков, подумал Хендерсон, глядя на себя в зеркало и приступая к бритью.