Медленные пули - Аластер Рейнольдс

Хескеры могут притормозить и полюбопытствовать, но они не должны ничего найти.

– Ты же был там, да? – спросила Иволга. – Когда это решали.

Мерлин кивнул, вспоминая, какой юной она тогда ему казалась. Последние шесть лет состарили их всех.

– Мы все думали, что Перепел безумен. Потом поняли, что хоть план и безумен, лучшего у нас нет. Все, кроме Жаворонка, конечно.

«Варакушка» теперь летела отдельно; ее факел все еще горел ровно и ясно, изгибаясь в ночи вдоль великой оси Пути. Далеко позади – но гораздо ближе, чем прежде, – мчался рой, продолжая преследовать народ Мерлина.

– Думаешь, люди Жаворонка умрут, да? – спросила Иволга.

– Если бы я думал, что их шансы выше, я был бы там. С Жаворонком, а не с Дрофой.

– Я тоже подумывала о том, чтобы уйти с ним, – сказала Иволга. – Его доводы звучали убедительно. Он считает, что мы все умрем тут, у Умника.

– Возможно, он прав. Но я все еще думаю, что наши шансы чуть-чуть выше.

– Чуть-чуть?

– Мне кое-что не нравится в нашем месте назначения, Иволга. Умник не соответствует модели нормальной звезды. Слишком яркий для своего размера, испускает слишком много нейтрино. Если хочешь надежно спрятаться, не прячься у звезды, выделяющейся на фоне других.

– А если бы Перепел поставил командовать не Дрофу, а тебя, что-нибудь изменилось бы? Или если бы Совет не запретил тебе использовать последнюю свирель?

«Да, что-нибудь могло измениться», – подумал Мерлин. Ему очень повезло, что после того случая он не лишился звания старейшины. Но потеря предпоследней свирели была не худшим из того, на чем пытались сыграть его противники. Устройство до сих пор билось об Путь, но впервые на памяти ныне живущих свирель, кажется, что-то сделала за миг до столкновения и послала к границе череду квантово-гравитационных колебаний. И Путь начал отвечать ей: перед свирелью возникла странная локальная деформация, вроде нескольких ветвей на дереве. Выемка еще продолжала формироваться, когда свирель врезалась в границу.

Мерлину очень хотелось знать, что было бы, если бы столкновение задержалось на несколько мгновений. Вдруг углубление закончило бы формироваться и открыло вход в Путь?

– Вряд ли для меня что-нибудь изменилось бы.

– Говорят, ты ненавидел Перепела.

– У меня были причины не любить его, Иволга. И у меня, и у моего брата.

– Но говорят, что Перепел вытащил вас с Изобилия, спас вам жизнь, когда все остальные погибли.

– Это правда.

– За что же ты его ненавидел?

– Ему следовало оставить нас, Иволга. Не смотри на меня так. Тебя там не было. Ты не поймешь, каково это.

– Может, если поговорить с Коростелем, он скажет больше, – сказала Иволга, отстранившись от него. Несколько минут назад это не значило бы ничего, но теперь это ничтожное изменение в их взаимном местоположении говорило о многом. – Говорят, вы с Коростелем похожи. И внешне тоже. Но сходство не такое уж сильное, как думают.

– Здесь есть другие тоннели, – сказала Иволга. – Прошло уже несколько лет.

Их катер приземлился на безвоздушной равнине неподалеку от экватора Пепла и покоился теперь на опорной раме, словно выброшенная на берег черная рыба. Умник стоял почти над головой, яростно сияя, отбрасывая резкие тени, подобные чернильным лужицам. Мерлин перешел в ту часть кабины, где сидела Иволга – посмотреть на грубые символы данных, которые она вывела прямо перед собой. Он ощутил ее запах и захотел зарыться губами в ее волосы, повернуть ее лицом к себе, а затем поцеловать, но момент был неподходящим. Подходящего – не было уже некоторое время.

– Ты имеешь в виду пещеры? – переспросил Мерлин.

– Нет, тоннели. – Ей почти удалось скрыть раздражение. – Как я всегда и говорила. Намеренно выкопанные. Теперь ты мне веришь?

Признаки тоннелей просматривались с орбиты в течение первых месяцев после их прибытия к этой звезде. «Скворец» выслал исследовательские группы в дюжину перспективных мест внутри системы и поручил им оценить преимущества каждого, прежде чем принимать окончательное решение. Основные усилия были направлены на Пепел и Призрак – на орбите газового гиганта даже появились космические станции, – но некоторые группы исследовали небесные тела поменьше, вплоть до астероидов и комет. Ни один вариант не отбрасывался, пока его не изучали хотя бы в общих чертах. Были даже группы, работавшие над экстремальными идеями – например, спрятаться в хромосфере Солнца.

«И при всем том, – подумал Мерлин, – они не подпускают меня к оставшейся свирели».

Но Пепел хотя бы позволял ему отвлечься. К главным объектам системы были отправлены спутники-картографы, измерявшие гравитационные поля. Эти данные позволили начертить карты плотности, согласно которым на Пепле имелась загадочная структура – глубокие тоннели, прорезающие планетную кору. Теперь появились и более точные карты, составленные на основе сейсмических данных. На Пепел каждый месяц падали один-два маленьких астероида. Без атмосферы, которая тормозила бы их продвижение, они врезались в планету, пролетая много километров в секунду. Звуковые волны от ударов распространялись по нижележащей каменной породе и, пересекая зоны плотности, превращались в сложный волновой фронт. Через некоторое время они снова достигали поверхности, в тысячах километров от места удара, но точное время появления – его улавливали установленные на поверхности датчики – зависело от маршрута звуковой волны.

Теперь Мерлин видел, что тоннели действительно имеют искусственное происхождение.

– Как ты думаешь, кто их вырыл?

– Этого мы никогда не узнаем. – Иволга нахмурилась, зацепившись за что-то в собственных данных, а потом, похоже, отбросила раздражение – во всяком случае, на некоторое время, чтобы оно не портило ей миг триумфа. – Кто бы это ни был, они прибрались за собой. Нам надо идти вниз.

– Возможно, там мы найдем, где спрятаться.

– Или найдем тех, кто уже прячется. – Иволга взглянула на него с абсолютно серьезным видом.

– Возможно, они позволят нам спрятаться вместе с ними.

Женщина вернулась к своей работе:

– Или захотят, чтобы мы оставили их в покое.

Несколько месяцев спустя Мерлин застегнул иммерсионный костюм, ощущая легкое покалывание в воротниковой зоне – это костюм захватывал спинномозговой нерв. Зрение и равновесие поплыли – момент перцептуального шока, к которому Мерлин так и не смог привыкнуть, – а потом он внезапно оказался в смоделированном царстве Дворца. Ему пришлось признать, что сработано хорошо. Намного лучше, чем в прошлый раз, когда он тестировал смоделированную среду Коростеля.

– Ты хорошо потрудился, – сказал Мерлин.

Изображение Коростеля улыбнулось:

– Я все еще работаю над ним. Подожди, еще увидишь закатное крыло!