Темная звезда - Вера Камша

И не Илане их остановить. Теперь ребенок. Я до сих пор не знаю, что с ним связано, но эта тайна еще не раз станет у нас на пути. В том, что Стефан отказался от Герики, в том, что Марко взял ее в жены, а потом отдал мне — во всем этом был вызов судьбе, попытка перескочить рифы по большой воде, но удалась ли она? Не знаю, что и думать…

Знаешь что, — Рене улыбнулся, — давай-ка займемся тем, что за нас никто не сделает, а всю эту магию оставим Роману и его приятелям. Прежде чем спустить на Арцию всяческую нечисть, хозяева Годоя попробуют развязать обычную войну, и вот тут-то мы их и встретим. Мы должны продержаться, пока Роман не найдет Проклятого. И мы продержимся! — Рене стукнул кулаком по столу.

— Я уважаю тебя, герцог, — отозвался после долгого молчания философский жаб, — тебя нельзя не уважать! Теперь я понимаю, почему ты избран, и, как никогда, уверен, что именно твоя любовь спасет мир.

— О, великомученик Эрасти и вся кротость его!

Эстель Оскора

То ли сердце грохотало, как копыта, то ли, наоборот, копыта колотили по земле, как готовое разорваться сердце. Будь под нами обычные лошади, мы бы уже были во власти белого чудовища, но Топаз и Перла держались. Я навсегда запомнила эту скачку по пахнущей осенним дымом дороге. В спину светила луна, мимо проносились деревья, под ногами коней звенела подмерзшая земля, а сзади неумолимо приближалось нечто ужасное, несущее даже не смерть, ибо смерть еще можно встретить с гордо поднятой головой.

Попасть во власть Белого Оленя означало судьбу стократ худшую. Я не сразу поняла, что Перла начала сдавать. Эльфийская кобылица все еще неслась, как стрела, но удары копыт стали какими-то неровными, а скакавший впереди Роман несколько раз придерживал Топаза, чтобы я могла их догнать. Я крикнула ему, чтобы он оставил меня, но это было бессмысленно. С тем же успехом я могла просить луну не светить, а огонь не гореть. Перла мчалась из последних сил, Роман вновь придержал своего коня, и теперь мы скакали бок о бок.

— Ноги из стремян! Живо! Когда поймешь, что она падает, отпусти поводья и прыгай. Мой конь понесет нас обоих.

— Это только отсрочка.

— Пусть. Мы должны бороться до конца. Я оглянулась — светящееся белое пятно за спиной не увеличилось, но и не уменьшилось. Интересно, может эта тварь уставать или нет? Мы взлетели на вершину холма, и перед нами раскинулась залитая лунным светом долина, а навстречу с другого холма, до которого, возможно, мы уже не доберемся, взмывали вверх две гигантские фигуры. Всадники Таяны.

Перла, умница, поняла, что дорога пошла под гору, и это дает нам шанс оторваться от погони; с губ кобылицы хлопьями падала пена, но она прибавила ходу. Я понимала, что бедняжка рвется вперед из последних сил, еще четверть оры, и она упадет. От мысли, что придется бросить это прелестное создание, у меня защемило сердце, хоть я знала, что скоро участь Перлы покажется нам завидной. Мы мчались наметом, я никогда не была хорошей наездницей, но в эту ночь все получалось само собой. Мы перескочили текущий по дну долины ручей и понеслись вверх по пологому склону. Перла начала спотыкаться. Я в отчаянии подняла глаза наверх — прямо над нами на забрызганном звездами небе вырастали Всадники. Не знаю, что на меня нашло, но я закричала им, закричала отчаянно, по-детски, так зовут на помощь мать загнанные собаками лисята:

— Помогите, заклинаю вас, Братья! Скорее!

То, что произошло потом, передать словами невозможно. По телу холма прошла дрожь, раздался скрежет, как будто кто-то чудовищным ножом разрезал гранитную скалу, мне показалось, что с неба посыпались звезды. В лицо пахнуло горячим ветром. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что Всадники несутся к нам. Перла закричала от ужаса, и я едва справилась с ней. Мы отскочили в сторону, и в то же мгновение мимо нас пронеслись две чудовищные тени. Нас и наших коней трясло, мы могли только тупо наблюдать, как Всадники и Олень сошлись на дне долины у того самого ручья, что мы миновали несколько мгновений назад.

Было полнолуние, и света хватало, чтобы рассмотреть чудовищную схватку, которая, к счастью, была недолгой. Какие бы силы ни породили нашего преследователя, Всадники были им не по зубам. Чудовище встало на дыбы, желая обрушить на нападающих удар копыт, но промахнулось и едва успело увернуться от черного меча. Яростно завизжав, Олень попробовал достать своего противника рогами, но каменный щит отразил и этот удар. Монстр заорал еще раз, дикая ненависть и тоска, наполнявшие этот крик, заставляли вспомнить о самых мрачных закоулках преисподней. Но здравый смысл у твари, похоже, был — она поняла, что-противники неуязвимы, к тому же их двое, а она одна. Олень обратился в бегство, но Всадники не позволили ему далеко уйти. Черные лошади оказались быстрее, и вскоре чудовище было зажато между двух врагов.

Кони принимали участие в схватке наряду с седоками. Сражающиеся были далеко от нас, но их движения можно было истолковать однозначно — скакуны зубами и копытами помогали наездникам. Олень, видимо, был ранен, его броски стали более редкими и тяжелыми. Он все дольше собирался с силами. Наконец, последовал последний прыжок. Он, кажется, задел одного из Всадников, тот покачнулся в седле, но в этот момент другой пронзил белую тварь мечом. Чудовище упало на колени. Воин поднял меч, и… все было кончено. Жуткая голова с ветвистыми рогами была отделена от туловища. Победитель вскочил в седло, и в это время обезглавленная туша заколыхалась, разбухла и рассыпалась белыми клочьями тумана. Та же участь постигла и отсеченную голову.

Нашего врага больше не существовало. Только сейчас я смогла посмотреть на Романа. Он был бледен, но владел собой. Топаз и Перла дрожали, я же не испытывала никакого страха, только удивительное спокойствие. Всадники казались мне единственными родными существами в этом неласковом мире. Я непроизвольно тронула поводья, бедная Перла уперлась, но я оказалась настойчивой, и она покорно пошла навстречу возвращающимся колоссам. Странно, но чем ближе я к ним подъезжала, тем меньше они становились. Наконец я оказалась лицом к лицу с двумя воинами. Они были очень высокими и сидели на могучих статных лошадях, но казались живыми, пусть и очень рослыми людьми, а не каменными исполинами.

Я с восхищением вглядывалась в прекрасные, необычные лица. Эта была дивная, древняя красота. Гордая и одновременно печальная. Они, видимо, тоже рассматривали меня, потом старший заговорил:

— Здравствуй, обретенная сестра. Мы рады приветствовать тебя!

— Вы спасли нам жизнь.

— Это наш долг хранить Горду, но мы слишком крепко спали. Это ты разбудила нас, и мы благодарны тебе за это, обретенная сестра.

— Почему вы меня так зовете?

— Потому что это так и есть. Мы стережем Горду, Одинокая — Тахену до Корда, но Явелла была без защиты, пока не пришла ты. Они не должны перейти Явеллу…

— Они не должны перейти Явеллу, — почему-то повторила я.

Мой собеседник совсем по-человечески поморщился и схватился за плечо.