Пути неисповедимых - Алёна Дмитриевна Реброва

я забрался на чердак и сказал Арланду, что все в порядке и он может спускаться.

Гостя не слишком удивил парень в монашеской рясе, спускающийся с чердака ведьмовского дома. Джарем вообще почти не смотрел на него, только на меня пару раз удивленно взглянул.

Мы с Арландом сели на свои прежние места, положили себе в миски еды и стали украдкой рассматривать незнакомца.

Джарем, только заметив наш общий интерес к его фигуре, недовольно нахмурился.

– Что это за чучело? – прогудел он, ткнув в мою сторону пальцем.

– Оборотень, его зовут Леопольд, – ответила Бэйр.

– И что здесь делает этот оборотень? – продолжил Джарем таким тоном, как будто он здесь был хозяин, а мы гости, и он допрашивал нас, прежде чем решить, оставить ли нас на ночь или прогнать.

– Он мой друг. Я недавно вернулась сюда после трех лет путешествий с ним и с вот этим, – она перевела взгляд на Арланда. – Второго зовут Арланд.

– Хм, – мужчина недовольно посмотрел на инквизитора. – Этот тоже чудной.

– Не такой чудной, как не известный никому из нас человек, ввалившийся в чужой дом в полночь, – медленно, с аристократическим достоинством заметил Арланд, вперив в мужчину спокойный черный взгляд. – Скажите, что вы делали в лесу в такое время?

– Охотился, – ответил Джарем, никак не отреагировав на пугающий тон инквизитора. – Я вернулся в эти места недавно, после того, как отработал один долг наемником. Раньше я был знаком с Риитой, решил навестить ее сейчас. А она, как оказалось, померла уж…

– Она не говорила ни о каком Джареме, который может прийти, – сказал я. – Сомневаюсь, что у Рииты было много знакомых, которые хотели бы ее навестить. Наверняка она рассказала бы про вас.

– Я не был ее другом, но я знал ее, – ответил мужчина. – Ей просто незачем было рассказывать обо мне.

– А… как давно вы виделись с моей матерью? – вдруг спросила Бэйр, все это время пристально всматривающаяся в лицо мужчины. Несложно было догадаться, что за предположения носились в голове ведьмы.

– Последний раз мы виделись два года назад. Познакомились… если это можно назвать знакомством, то где-то двадцать лет назад.

– Мне двадцать… – сказала Бэйр, многозначительно посмотрев на гостя.

– В начале весны будет! – поправляю ее. – Я узнавал.

– То есть?… – мужчина настороженно уставился на ведьму.

– Что у вас с Риитой было двадцать лет назад? – продолжила допрос она, пододвигаясь ближе к Джарему.

– Быть не может… – он, вздрогнув всем телом, наклонился к Бэйр, чтобы поднять ей челку и разглядеть лицо. – Что ты дочь Рииты – нет сомнений, ты совсем как она, если бы… если бы не эти глаза чистокровных жителей Равнин.

– Вы даже не представляете, насколько вовремя пришли, – на худом и бледном лице Арланда расползлась улыбка. – Последите за этим домом?

«Глубинный демон»

На борту

*Бэйр, ведьма с Великих равнин*

– И кто пойдет разговаривать с матросами? – спросил Леопольд, нервно вздрагивая при виде обезьяноподобных обитателей судна «Глубинный Демон». – Уж точно не я!

– Я поговорю с капитаном насчет нашей перевозки, – сказал Арланд, медленно поправляя жесткий воротник своей новой инквизиторской мантии. – Ждите меня здесь.

С этими словами он направился прямо к судну, настолько жуткому на вид, что далеко не всякий согласился бы даже просто приблизиться, не то что подняться на борт.

Мы торчали в городе уже почти три дня, пытаясь отыскать кого-то, кто сможет отвезти нас в Агирад. На пристанях этого порта можно было найти с десяток самых разных кораблей, грузовых, торговых, пассажирских и прочих, но все они оказались заняты для скромной компании из инквизитора, ведьмы и оборотня. «Глубинный Демон» был последним кораблем, куда мы не просились и куда нас могли бы взять просто потому, что вся команда и капитан в том числе были намного страшнее каких-то бродячих инквизиторов, Бэйр с Равнин и непонятного происхождения юношей с по-звериному цепким взглядом вечно бегающих глаз.

– Хах, может, они найдут общий язык! – усмехнулся Леопольд, намекая на название корабля и второе я Арланда.

– Хотелось бы, – отвечаю, чувствуя, как к горлу подкатывает очередная волна отвращения ко всему живому. Морщусь и едва сдерживаюсь от того, чтобы ненароком не проклясть это отвратительное место.

– Что с тобой? С тех пор, как мы ушли из леса, ты стала куда раздражительней, – заметил Леопольд, вперив в меня обеспокоенный взгляд.

– Черт его знает, – передергиваю плечами и отворачиваюсь от оборотня. – Я просто отвыкла от людей, от шума, от городских запахов… Разве не чувствуешь, как мерзко здесь пахнет?

– Я чувствую, как кто-то слишком сильно зациклился на своем неизвестном прошлом, – хмыкнул Леопольд. – Ты долго еще будешь ведьмой Бэйр? Я уже соскучился по Бэйр-путешественнице!

– Не скучай по тому, чего, возможно, нет и никогда не будет, тогда меньше разочаруешься, – отвечаю ему. – Вряд ли моя память соизволит вернуть мне прежний характер: раньше она никогда ничего не возвращала.

– Тогда попробуй хотя бы изредка улыбаться. От тебя уже люди в стороны шарахаются!

– И пусть шарахаются, нечего ко мне лезть со всякими крадеными платками и плесневыми пирогами из дохлой рыбы за полмедяка.

– Ты просто сама жизнерадостность сегодня, – вздохнул Лео и, наконец, отстал. – Долго Арланд там еще будет возиться!? Слетаю, проведаю его.

В один миг с места, где только что стоял Лео, сорвалась серая чайка и уверенно полетела к кораблю.

Черт, стоящий позади меня, нервно заржал и переступил с копыта на копыто.

– Чего тебе от меня надо? – поворачиваюсь к коню. – У лошадей нет морской болезни, а ты сейчас лошадь, так что не беспокойся!

Черт замотал головой и нарочно больно ударил меня по плечу мордой, за что получил посохом по макушке.

– Подерись мне еще, сейчас в жабу превращу, и посмотрим, как тебе это понравится!…

Резкая вспышка гнева мгновенно затмила рассудок и я, возможно, в самом деле превратила бы надоедливое копытное в тихое земноводное, если бы какой-то недотепа не наступил мне на подол юбки сзади, и я бы не оступилась, упав на мокрую землю.

– Да черти ж тебя раздери, безглазая корова!… – зарычала я, садясь на земле.

Но поднявшись, я увидела, что неуклюжей коровой оказался не какой-нибудь простолюдин, на которого без зазрения совести можно было бы навести облысение, а почтенный сгорбленный старичок с причесанными белыми от старости волосами и испуганными голубыми глазами. Изящный модный темный костюм, большой красный шарф, небольшая сумка за спиной и какие-то свитки в руках говорили о том, что передо мной нечто из семейства сдуревших от скуки